воины киевской руси ix xi вв м горелик
Русские дружины в бою. Часть 2
Однако, есть серьёзное различие, западные рыцари все являются знатными людьми. Русские же былины были «продуктом» простого народа. Чаще всего былина начинается с того, что богатырь выезжает из дома, богатого, как у Добрыни Никитича, или крестьянского, как у Ильи. Причиной, что заставляет их покинуть малую родину, является желание защитить людей, или «погулять» (очень частый мотив). В будущем герое кипит нерастраченная энергия, он «буйный», гумилевский пассионарий. В настоящее время такую личность называют человеком с активной жизненной позицией. Заложенный в человеке потенциал требует выхода.
В этом отношении сразу обращает на себя внимание непохожесть былинных героев на привычный портрет русского народа, как он изображался некоторыми историками или философами, вроде Н. А. Бердяева, никакой пассивности, женственности. Был даже создан целый миф об исконной пассивности славян, которым нужны «варяги», немцы для того, чтобы ими руководить и направлять их. Признак богатырства – это их активность, даже буйность. Это их одна из социально-психологических черт.
Другой важной чертой русского витязя является чёткая социальная направленность его деятельности. Он живёт интересами общества, народа. Даже такой древний, наделённый многими волшебными свойствами персонаж, как Волх Всеславич, который не нуждается ни в чьей опеке или похвале, не чужд общим интересам. Свой поход «на царство индейское, на царя Салтыка Ставрульевича» он начинает потому, что тот «хвалится – похваляется: Хочет Киев-град за щитом взять». В русском эпосе герой не мыслится живущим вне народных, государственных интересов. Древняя, полная мифической символики борьба со Змеем Горынычем превращается в возмездие за сожженные города и освобождение уведённых в плен людей.
В былинах, чтобы войти в дружину, обычно, требуется совершить два подвига. Один (или несколько) богатырь совершает по своему желанию по дороге в Киев, другой уже имеет характер княжеского задания. Часто первый подвиг носит характер простого удальства: Добрыня просто так, без особой цели, вступает в борьбу со Змеем, давит его детёнышей; Алеша убивает никого не трогающего, бывает и спящего Неодолища. Княжеские задания уже носят «общественно полезный» характер. Добрыня, уже во второй раз сталкивается со Змеем, вызволяя княжескую племянницу Забаву Путятишну; Алёша освобождает стольный град Киев от Тугарина.
Патриотизм в былинном эпосе присутствует не только в виде осознанного убеждения, но и как глубинная психология определяющая мировоззрение. Участие в делах народа для богатыря является смыслом жизни. Интерес земли Русской богатырю-витязю важнее личного (это отличает богатырей от многих героев сказок, которые стремятся только к собственному благополучию). Так, Илья превозмогает личную неприязнь к Владимиру и обиду на него, чтобы защитить Киев, простых людей.
Ещё одна черта психологии русских витязей – это чувство личного достоинства и чести. Богатыри горды и «запальчивы», не спускают обид. Оскорбление не прощается никому. Даже такой умудрённый жизнью, в целом спокойный богатырь, как Илья, в делах чести весьма крут. Обиженный князем он устраивает пир для «голи перекатной». Илья бьётся с Добрыней, из-за того, что пошла слава о нём как великом мастере бороться.
Основные черты психологии богатырей – активность, социальная направленность их действий, глубокий патриотизм и чувство личного достоинства, это всё наследие эпохи т. н. «военной демократии». В 10-13 вв. эта эпоха ещё не была забыта, большая часть населения была свободной и вооружённой. До крепостного права было ещё далеко. К сожалению, многие распространяют представления о крестьянах 18-19 вв., на более раннюю эпоху. Каждый полноправный общинник при необходимости участвовал в военных операциях. «Вои», городские и сельские ополченцы ни вооружением, ни приёмами боя значительно от дружинников не отличались. Не имелось и чётких социальных границ. В низшей своей части дружина часто пополнялась из простого народа. Поэтому, в дружинниках, богатырях видели «своих».
Подготовка воина начиналась с самого детства. Надо сказать, что оно тогда было весьма коротким, в 15-16 лет мужчина считался уже взрослым, мог жениться и начинать самостоятельную жизнь. Боярский сын в эти годы поступал в дружину.
Первым рубежом, который отмечал взросление мальчика и его переход из состояния младенчества в состояние ребёнка, наступал в 2-3 года. Он отмечался постригом. Некоторые этнографы, считают, что этот обычай бытовал не только в среде знати, но и во всех социальных слоях. Иногда этот обряд мог совпадать с другим – посажением на коня. Эти обычаи восходили к глубокой языческой древности и носили характер военно-возрастной инициации (посвящения). В более поздний период откровенно языческое посажение на коня было вытеснено из жизни, а обряд пострига, близкий христианской обрядности по форме, остался, как «благопристойный». На Западе этот древний обычай трансформировался в ритуал посвящения в рыцари. На Руси же мальчиков, таким образом, настраивали на будущее, им предстояло стать воинами.
Существовала ли на Руси особая школа (или несколько) оружейного и рукопашного боя? На этот вопрос пытался ответить человек, который специально искал следы этой системы в сохранившихся обычаях русских кулачных бойцов – создатель славяно-горицкой борьбы Александр Белов. Вот какие выводы он сделал: «… при почти поголовном вовлечении мужского населения (низших социальных слоёв) дореволюционной России в ту или иную форму народного состязания полностью отсутствует такое звено, как специальное обучение, школа… Вероятно, особую, тренировочную роль в подготовке будущих борцов и мастеров кулачного схода играла детская забава – народная игра. Чтобы уклониться от летящего в вас «чингалища булатного», нужно было всё своё детство побегать от закатанных друзьями снежков да покачаться, стоя ногами на качелях, учась распределять движение от пяток до плеч, поездить, не падая, с горы на ногах по ледяной дорожке, побегать в валенках по льду, когда разъезжаются ноги, да набегаться в «салки пятнашки», уклоняясь от пытающего тебя достать товарища… Впрочем, разве всё перечислишь? Дворовая игра и спорт, по сути, одно и то же. Технике же самого боя научиться – дело несложное. Особенно если состязания мастеров проходят с детства у тебя на глазах. А уж всё остальное – практика» (Белов А. К. Славяно-горицкая борьба. Изначалие. М., 1993).
Кроме того, необходимо отметить ещё одну «школу» для обычного жителя Древней Руси, которую проходил почти каждый русич. Это жизнь в лесу или лесостепи. Хорошей закалкой для бойца была охота. Она учила умению читать следы, выжидать, сидеть в засаде, убивать. Необходимо помнить, что Русь тогда была покрыта дремучими лесами, полными дичи. Это сейчас охота – это больше развлечением, чем реальная угроза жизни человека. Средневековый охотник находился в совсем других условиях. Добыть «хозяина леса» с помощью рогатины, дело серьёзное.
Воины киевской руси ix xi вв м горелик
Воины киевской руси IX-XI вв.
Столь же разнородными были копья. Универсальные местные типы наконечников с довольно широким листовидным пером применялись наряду со скандинавскими: узкими ланцетовидными — для пробивания кольчуги и широкими плоскими ромбическими — для нанесения тяжких ран бездоспешному противнику. Всадники использовали копья с наконечниками степного типа — узкими, гранеными, которые применялись для пробивания любого панциря.
Дротики были восточно-славянского происхождения. Наконечники их, черешковые или втульчатые, имели короткое или более вытянутое острие, снабженное довольно длинными, оттянутыми вниз жалами, чтобы попавший в тело противника дротик нельзя было безболезнено вытащить.
Воины пользовались различными луками и наконечниками для стрел. На севере луки чаще были простыми, сделанными из одного куска дерева: на юге популярнее были сложносоставные луки восточного типа, из нескольких слоев и кусков дерева, с костяными накладками, очень гибкие, упругие и мощные. Наконечники стрел — ланцетовидные, пирамидальные, ромбические, долотообразные; для стрельбы по защищенному или незащищенному противнику, по близкой или дальней цели. Луки носили с надетой тетивой в кожанном налучье, крепившимся на ремне с левого бока, стрелы — в берестяном колчане степного типа, имевшим вид длинного, узкого, овального в сечении короба, слегка расширявшегося к низу. Он подвешивался за железные петли на левом боку устьем вперед и вверх; стрелы в нем лежали наконечниками вверх.
Ранние шлемы на Руси существенно различались в деталях. В Гнездовском могильнике под Смоленском были найдены два совершенно разных шлема. Первый склепан из двух половин, соединенных ободом внизу и такой же ширины полосой металла вдоль темени, обе полосы украшены чеканными с изнанки точками по краям. Шлем имел кольчужную бармицу. Все аналоги шлема — изобразительные и вещественные — происходят из Центральной и Западной Европы, где они датируются VII-IX вв. Второй шлем был склепан из четырех подтреугольных пластин, соединенных навершием, ободом и четырьмя вертикальными полосами на стыках. Он имел надбровные выкружки, переходящие в наносник. Все скрепляющие полосы позолочены и по краю вырезаны зубцами и выкружками, имеют просечки в виде сердечка. По форме и характеру декора этот шлем ближе всего к центральноазиатским образцам VIII-IX вв., хотя мог быть, изготовлен и в местах более бпизких к Гнездову. Его кольчужная бармица имела оторочку из бронзовых колечек. В Киеве был найден крупный фрагмент полумаски с золоченым узором — часть типично скандинанского шлема. Ко второму гнездовскому близки великолепные шлемы из Чернигова, относящиеся к последней четверти Х в. — сфероконической формы, склепаные из четырех пластин, вырезанных по краям, с резным навершием, ромбическими розетками-накладками, с торчащими остриями по бокам и трезубой накладкой надо лбом. Пластины шлема обтянуты золоченой медью, накладки были, видимо, посеребреными. О происхождении черниговских шлемов издавна шли споры, так как аналоги им найдены в Польше, Венгрии и Восточной Пруссии (Самбии). А.Н.Кирпичников справедливо усмотрел их истоки в Центральной Азии. Более, того, схожие образцы есть и в Корее, и в Бохае (Китай). Но все же самые близкие аналоги найдены в кочевнических погребениях Приуралья и Нижнего Поднепровья, связанных с мадьярским этносом. Мадьярская струя вообще сильно чувствуется в черниговских древностях, так что шлемы могли быть и местными изделиями.
Щиты были круглыми, диаметром 70-90 см. Делали их из дощечек толщиной до 1 см. Дерево могло обтягиваться толстой кожей. По краю часто набивали обоймочки, а в центре всегда прикреплялся “умбон” — полусферическое или сфероконическое железное навершие с полями. Рукоять была северо-западного типа в виде деревянного бруса или железной пластины (для того, чтобы держаться за них в доске под “умбоном» делали круглый пропил), либо юго-восточного в виде двух мягких петель, которые также держали кистью руки. Византийским заимствованием были распространившиеся на Руси с XI в. каплевидные щиты (чаще их называли миндалевидными, что не соответствует форме), крупные — длиной более 1 м. Делались они из тех же материалов, что и круглые и также укреплялись “умбонами”.
Христианизация Руси повлекла за собой мощное византийское культурное влияние. Византийская орнаментика, наложившись на существовавшие уже на Руси орнаментальные системы скандинавского и степного происхождения, способствовала появлению оригинальной, неповторимой системы древнерусского декора.
Новое в блогах
Русские дружины в бою
Русские былины являются очень важным источником для выявления психологии русских рыцарей-витязей. Образ богатыря-витязя – тяжеловооружённого конного воина, защитника Отечества, со своими представлениями о чести, долге, с определённой гордостью (у некоторых богатырей она доходит до зазнайства), рождает ассоциацию с западноевропейским рыцарством.
Однако, есть серьёзное различие, западные рыцари все являются знатными людьми. Русские же былины были «продуктом» простого народа. Чаще всего былина начинается с того, что богатырь выезжает из дома, богатого, как у Добрыни Никитича, или крестьянского, как у Ильи. Причиной, что заставляет их покинуть малую родину, является желание защитить людей, или «погулять» (очень частый мотив). В будущем герое кипит нерастраченная энергия, он «буйный», гумилевский пассионарий. В настоящее время такую личность называют человеком с активной жизненной позицией. Заложенный в человеке потенциал требует выхода.
В этом отношении сразу обращает на себя внимание непохожесть былинных героев на привычный портрет русского народа, как он изображался некоторыми историками или философами, вроде Н. А. Бердяева, никакой пассивности, женственности. Был даже создан целый миф об исконной пассивности славян, которым нужны «варяги», немцы для того, чтобы ими руководить и направлять их. Признак богатырства – это их активность, даже буйность. Это их одна из социально-психологических черт.
Другой важной чертой русского витязя является чёткая социальная направленность его деятельности. Он живёт интересами общества, народа. Даже такой древний, наделённый многими волшебными свойствами персонаж, как Волх Всеславич, который не нуждается ни в чьей опеке или похвале, не чужд общим интересам. Свой поход «на царство индейское, на царя Салтыка Ставрульевича» он начинает потому, что тот «хвалится – похваляется: Хочет Киев-град за щитом взять». В русском эпосе герой не мыслится живущим вне народных, государственных интересов. Древняя, полная мифической символики борьба со Змеем Горынычем превращается в возмездие за сожженные города и освобождение уведённых в плен людей.
В былинах, чтобы войти в дружину, обычно, требуется совершить два подвига. Один (или несколько) богатырь совершает по своему желанию по дороге в Киев, другой уже имеет характер княжеского задания. Часто первый подвиг носит характер простого удальства: Добрыня просто так, без особой цели, вступает в борьбу со Змеем, давит его детёнышей; Алеша убивает никого не трогающего, бывает и спящего Неодолища. Княжеские задания уже носят «общественно полезный» характер. Добрыня, уже во второй раз сталкивается со Змеем, вызволяя княжескую племянницу Забаву Путятишну; Алёша освобождает стольный град Киев от Тугарина.
Патриотизм в былинном эпосе присутствует не только в виде осознанного убеждения, но и как глубинная психология определяющая мировоззрение. Участие в делах народа для богатыря является смыслом жизни. Интерес земли Русской богатырю-витязю важнее личного (это отличает богатырей от многих героев сказок, которые стремятся только к собственному благополучию). Так, Илья превозмогает личную неприязнь к Владимиру и обиду на него, чтобы защитить Киев, простых людей.
Ещё одна черта психологии русских витязей – это чувство личного достоинства и чести. Богатыри горды и «запальчивы», не спускают обид. Оскорбление не прощается никому. Даже такой умудрённый жизнью, в целом спокойный богатырь, как Илья, в делах чести весьма крут. Обиженный князем он устраивает пир для «голи перекатной». Илья бьётся с Добрыней, из-за того, что пошла слава о нём как великом мастере бороться.
Основные черты психологии богатырей – активность, социальная направленность их действий, глубокий патриотизм и чувство личного достоинства, это всё наследие эпохи т. н. «военной демократии». В 10-13 вв. эта эпоха ещё не была забыта, большая часть населения была свободной и вооружённой. До крепостного права было ещё далеко. К сожалению, многие распространяют представления о крестьянах 18-19 вв., на более раннюю эпоху. Каждый полноправный общинник при необходимости участвовал в военных операциях. «Вои», городские и сельские ополченцы ни вооружением, ни приёмами боя значительно от дружинников не отличались. Не имелось и чётких социальных границ. В низшей своей части дружина часто пополнялась из простого народа. Поэтому, в дружинниках, богатырях видели «своих».
Воспитание воина
Подготовка воина начиналась с самого детства. Надо сказать, что оно тогда было весьма коротким, в 15-16 лет мужчина считался уже взрослым, мог жениться и начинать самостоятельную жизнь. Боярский сын в эти годы поступал в дружину.
Первым рубежом, который отмечал взросление мальчика и его переход из состояния младенчества в состояние ребёнка, наступал в 2-3 года. Он отмечался постригом. Некоторые этнографы, считают, что этот обычай бытовал не только в среде знати, но и во всех социальных слоях. Иногда этот обряд мог совпадать с другим – посажением на коня. Эти обычаи восходили к глубокой языческой древности и носили характер военно-возрастной инициации (посвящения). В более поздний период откровенно языческое посажение на коня было вытеснено из жизни, а обряд пострига, близкий христианской обрядности по форме, остался, как «благопристойный». На Западе этот древний обычай трансформировался в ритуал посвящения в рыцари. На Руси же мальчиков, таким образом, настраивали на будущее, им предстояло стать воинами.
Существовала ли на Руси особая школа (или несколько) оружейного и рукопашного боя? На этот вопрос пытался ответить человек, который специально искал следы этой системы в сохранившихся обычаях русских кулачных бойцов – создатель славяно-горицкой борьбы Александр Белов. Вот какие выводы он сделал: «… при почти поголовном вовлечении мужского населения (низших социальных слоёв) дореволюционной России в ту или иную форму народного состязания полностью отсутствует такое звено, как специальное обучение, школа… Вероятно, особую, тренировочную роль в подготовке будущих борцов и мастеров кулачного схода играла детская забава – народная игра. Чтобы уклониться от летящего в вас «чингалища булатного», нужно было всё своё детство побегать от закатанных друзьями снежков да покачаться, стоя ногами на качелях, учась распределять движение от пяток до плеч, поездить, не падая, с горы на ногах по ледяной дорожке, побегать в валенках по льду, когда разъезжаются ноги, да набегаться в «салки пятнашки», уклоняясь от пытающего тебя достать товарища… Впрочем, разве всё перечислишь? Дворовая игра и спорт, по сути, одно и то же. Технике же самого боя научиться – дело несложное. Особенно если состязания мастеров проходят с детства у тебя на глазах. А уж всё остальное – практика» (Белов А. К. Славяно-горицкая борьба. Изначалие. М., 1993).
Кроме того, необходимо отметить ещё одну «школу» для обычного жителя Древней Руси, которую проходил почти каждый русич. Это жизнь в лесу или лесостепи. Хорошей закалкой для бойца была охота. Она учила умению читать следы, выжидать, сидеть в засаде, убивать. Необходимо помнить, что Русь тогда была покрыта дремучими лесами, полными дичи. Это сейчас охота – это больше развлечением, чем реальная угроза жизни человека. Средневековый охотник находился в совсем других условиях. Добыть «хозяина леса» с помощью рогатины, дело серьёзное.
Вооружение
Воины киевской руси ix xi вв м горелик
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
А. Княжеский дружинник. Кон. IX –1-я пол. X вв. Меч, топор и защитное вооружение северо-западного типа. Колчан, налучье и пояса – юго-восточного степного типа.
Б. Княжеский дружинник-конник. Середина X в. Комплекс вооружения степного типа.
Комплекс же собственно древнерусского вооружения сложился в конце IХ-Х вв. – период формирования, расширения и культурного расцвета Киевской державы – многоплеменной империи Рюриковичей. Становление раннесредневекового государства всегда сопровождалось активной военной деятельностью – покорением родственных, но отчаянно сопротивлявшихся племен, подавлением сепаратистских сил внутри самого «домена», дальними походами, направленными не только на получение дани-выкупа, но и имевшими далеко идущие стратегические цели. Разумеется, при этом следовало учитывать вооружение противника, соответствующим образом трансформируя свое. Принимая во внимание специфическое положение Руси на стыке Европы и Азии, Запада и Востока, наличие многих и разных культурных традиций в эпоху становления древнерусской культуры, многие исследователи допускают серьезную ошибку при оценке раннесредневекового вооружения – коль скоро Русь на северо-западе имела тяжеловооруженного противника, а на юго-востоке – маневренных, легких, бездоспешных всадников, то и был выработан у нас некий средний, универсальный вариант доспеха: полегче западного и потяжелее восточного, притом выгодно отличавшийся от того и другого. Однако, здесь следует учитывать не обобщенного, а каждого конкретного противника. С одной стороны – это бездоспешные, снабженные только щитами, в основном пешие, отряды балтийских, северо-восточных славянских племен, которые использовали копья, топоры, реже мечи и большие боевые ножи; отряды скандинавов, приходивших с севера; племенные ополчения волжско-окских финнов, чьи земли служили основным объектом колонизации. С другой – это тяжелая латная конница в многоплеменном войске Хазарского каганата, защищенная шлемами, кольчугами, ламеллярными панцирями (подчас обоими доспехами одновременно), поножами, наплечниками, копьями и саблями, действующая вместе с массами легковооруженных лучников. Не забудем и дружины мадьярских племенных предводителей и, наконец, все мыслимое многообразие родов войск и комплексов вооружения византийских армий. При этом из представителей части упомянутых народов – славян, восточноевропейских финнов, скандинавов – состояло само киевское войско. Степняки: хазары, болгары, мадьяры были не только постоянными соседями, многие из них просто жили в Киеве, о чем свидетельствует раскопанный там (но пока не опубликованный) могильник «салтовского типа» (то есть погребение представителей «салтовской культуры» – культуры Хазарского каганата).
Дротики были восточно-славянского происхождения. Наконечники их, черешковые или втульча-тые, имели короткое или более вытянутое острие, снабженное довольно длинными, оттянутыми вниз жалами, чтобы попавший в тело противника дротик нельзя было безболезнено вытащить.
Ранние шлемы на Руси существенно различались в деталях. В Гнездовском могильнике под Смоленском были найдены два совершенно разных шлема. Первый (рис. А) склепан из двух половин, соединенных ободом внизу и такой же ширины полосой металла вдоль темени, обе полосы украшены чеканными с изнанки точками по краям. Шлем имел кольчужную бармицу. Все аналоги шлема – изобразительные и вещественные – происходят из Центральной и Западной Европы, где они датируются VII-IX вв. Второй шлем (рис. В) был склепан из четырех подтреугольных пластин, соединенных навершием, ободом и четырьмя вертикальными полосами на стыках. Он имел надбровные выкружки, переходящие в наносник. Все скрепляющие полосы позолочены и по краю вырезаны зубцами и выкружками, имеют просечки в виде сердечка. По форме и характеру декора этот шлем ближе всего к центральноазиатским образцам VIII-IX вв., хотя мог быть изготовлен и в местах более близких к Гнездову. Его кольчужная бармица имела оторочку из бронзовых колечек. В Киеве был найден крупный фрагмент полумаски с золоченым узором – часть типично скандинавского шлема. Ко второму гнездовскому близки великолепные шлемы из Чернигова, относящиеся к последней четверти X в. – сфероконической формы, склепанные из четырех пластин, вырезанных по краям, с резным навершием, ромбическими розетками-накладками, с торчащими остриями по бокам и трезубой накладкой надо лбом. Пластины шлема обтянуты золоченой медью, накладки были, видимо, посеребреными (рис. В). О происхождении черниговских шлемов издавна шли споры, так как аналоги им найдены в Польше, Венгрии и Восточной Пруссии (Самбии). А.Н. Кирпичников справедливо усмотрел их истоки в Центральной Азии. Более того, схожие образцы есть и в Корее, и в Бохае (Китай). Но все же самые близкие аналоги найдены в кочевнических погребениях Приуралья и Нижнего Поднепровья, связанных с мадьярским этносом. Мадьярская струя вообще сильно чувствуется в черниговских древностях, так что шлемы могли быть и местными изделиями.
ВОИНЫ ИЗ «ЧЕРНОЙ МОГИЛЫ». X в.
В захоронении найдено более десяти наконечников копий. На нашей реконструкции изображен наконечник довольно крупного размера, ланцетовидной формы, ромбовидный в сечении.
Из всей конской сбруи, находившейся в Погребении, сохранились только удила и стремена. Поэтому в реконструкции художник использовал близкие по времени гарнитуры из курганов Гаевки и Гнездово.
Русские воины. Конец X в. Реконструкция выполнена художником Николаем Зубковым с использованием археологических памятников кургана «Черная могила».
Русский дружинник 10в. Курган Гульбище. Чернигов.Раскопки Д. Я. Самоквасова. 1872г. ГИМ.
Так мог выглядеть участник походов князя Святослава. Воин, вероятно, был почти двухметрового роста. Об этом говорят найденные в кургане огромного размера шлем и стремена, а также один из самых больших мечей «каролингского типа» (1 м 26 см). Четырехчастевой сфероконический шлем относится к распространенному в центральной и восточной Европе типу тому же, что и шлем из Черной Могилы, но не столь богато украшен. Топорик-чекан взят из предметов вооружения степных всадников. Пояс, украшенный серебряными с золочением бляшками, – хазаро-венгерского происхождения; сумка-ташка, шелковый кафтан с фигурными золочеными застежками придают русскому дружиннику облик восточного воина.
Реконструкция художника Олега Федорова.
