ахмед ибн фадлан биография
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Интересы
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
Ахмед ибн Фадлан
Лица истории
Арабский путешественник X века. В составе посольства багдадского халифа путешествовал через Бухару и Хорезм в Волжскую Болгарию. По возвращении составил «Рисале» («Записку») — один из важнейших источников по средневекой истории Поволжья, Заволжья и Средней Азии.
Ахмед ибн Фадлан принимал участие в качестве секретаря в посольстве багдадского халифа в Волжско-Камскую Болгарию, мусульманский хан возглавил тогда союз болгарских племен, живших в бассейне нижней Камы и Волги (примерно до реки Самары), и искал в арабах союзников против хазар. Разумеется, халиф рассчитывал получить от союза и большие торговые привилегии.
Полное имя путешественника — Ахмед ибн Фадлан ибн аль-Аббас ибн Рашид ибн Хаммад. О жизни этого человека известно очень мало. Достоверно известно, что он был старшим писцом-чиновником, находился под покровительством военачальника Мухаммеда ибн Сулеймана, завоевавшего Египет в 904 — 905 годах для Багдадского халифа.
Ибн Фадлан должен был прочитать письмо халифа царю волжских булгар, преподнести ему и его близким подарки, наблюдать за факихами-юристами и муаллимами-учителями, которых халиф по просьбе Алмуша сына Шилки-элтабара послал для обучения булгар законам ислама.
Посольство выехало из Багдада 21 июня 921 года. Путь его лежал через Рей, Нишапур в Бухару, оттуда назад к Амударье, потом вниз по этой реке до столицы Хорезма Кяс, далее последовали зимовка в Джурджании (Старом Ургенче) и, наконец, семидесятидневный переезд на север к берегам Волги, в царство булгар.
Дальнейший путь послов до Нишапура был крайне опасен ввиду господства здесь враждебных халифу табаристанских Алидов. В Нишапуре они встретили полководца Саманидов Хаммавейха Кусу, только что разбившего алидскую армию во главе с Лейлой ибн Нуманом.
Из Нишапура до Бухары посольство ехало уже по хорошо охраняемой дороге. Посещение столицы Саманидов имело целью укрепить связь между саманидским эмиром и халифом. По-видимому, это было первое официальное посольство халифа к саманидскому двору молодого эмира Насра II ибн Ахмеда. На первой же аудиенции послы поздравили его со вступлением на престол в 914 году. При этом ибн Фадлан не без удивления отмечает, что новый эмир — «безбородый мальчик». Он особенно подчеркивает, что во время аудиенции эмир называл халифа своим «господином» и был готов выполнить все его приказания.
Следствием установления таких отношений было то, что посольство получило от саманидского правительства всяческую поддержку, в том числе вещами и деньгами. Однако получить 4000 динаров за поместье Ибн-ал-Фурата так и не удалось, хотя посольство провело в Бухаре 28 дней. Хорезмшах сделал было попытку не пустить посольство на север, но, в конце концов, дал ему даже эскорт.
Перезимовав в Джурджании, посольство 4 марта 922 года двинулось далее на север. Это был решающий момент в путешествии. «Отроки», выехавшие с посольством из Багдада, а также законовед и вероучитель покинули посольство, «побоявшись въехать в эту страну». В действительности главной причиной их отказа было то, что основная сумма в 4000 динаров, из которой, между прочим, должно было выплачиваться им жалованье, так и не была получена. Таким образом, с этого момента выполнение всех миссионерских задач посольства падает на одного ибн Фадлана. Вообще с отъезда из Джурджании он становится его фактическим руководителем.
Совершив трудный переезд через Успорт, посольство около 20 марта прибыло в страну огузов (или «гуззов»), занимавших тогда приблизительно область Западного Казахстана. Ибн Фадлан «видел среди гуззов таких, которые владели десятью тысячами лошадей и ста тысячами голов овец». С другой стороны, послы встретили по дороге бедняка-огуза, выпрашивавшего лепешки хлеба. Распространено было и рабство.
Среди знати наибольшее влияние имел Этрэк, начальник войска огузов. Он владел большими богатствами, «у него челядь, свита и большие дома». Он считался только с советом своих военачальников, которых собирал для совещания по важным вопросам, например, относительно пропуска посольства. Ибн Фадлан поднес ему и его жене царские подарки.
Этрэк отнесся к предложению принять ислам очень осторожно. Он чрезвычайно радушно принял посольство, устроил большое пиршество, снабдил послов провиантом, предоставил в их распоряжение скаковых лошадей, сам сопровождал их в поездке и показывал им свое искусство в стрельбе. Но относительно принятия ислама он сказал, что даст халифу ответ, когда послы будут ехать обратно.
Однако военачальники огузов, собранные Этрэком на совещание, обсуждали вопрос не о принятии ислама, а о том, как поступить с самими послами. Предложения были не особенно приятны для последних: или разрезать каждого из них пополам, или дочиста ограбить, или отдать их хазарам в обмен на пленных огузов. Таким образом, в стране огузов посольство потерпело полную дипломатическую неудачу и было радо, что смогло, по крайней мере, благополучно выбраться из нее.
Дальнейший путь шел через область враждебно настроенных башкир, от которых посольство старалось держаться подальше. Тем не менее, ибн Фадлан и здесь ухитрился собрать интересные этнографические сведения, которые дают возможность сделать некоторые предположения о племенном составе башкир в то время. Ибн Фадлан рассказывает, что у них имелись две отличные друг от друга системы религиозных представлений. Одни из башкир считали, что миром управляет верховный бог неба в согласии с двенадцатью богами, ведавшими отдельными явлениями природы. Как видно из контекста, ибн Фадлан узнал об этой системе верований из личной беседы (через переводчика, конечно) с одним из башкир. Конец его рассказа дает основание предполагать, что он вступил с этим башкиром даже в своего рода диспут по вопросу о единобожии.
Другая группа башкир поклонялась или змеям, или рыбам, или журавлям. Ибн Фадлан, по-видимому, сам наблюдал эти культы, но непосредственно с этими людьми не говорил. Все же ясно, что поклонники змей, рыб и журавлей представляли часть населения, имевшую более примитивный общественный строй, чем поклонники тринадцати богов природы.
Послам халифа в стране башкир делать было нечего, а поэтому они поспешно ехали дальше, к своей конечной цели. Интересно отметить, что в районе Самарской Луки, между рекой Моча и Большим Черемшаном, посольство, по-видимому, старалось держаться подальше от Волги, так как здесь в устьях Самары, вероятно, господствовали хазары. Возможно, впрочем, что оно избегало затопленного весной низкого берега Волги с его болотами. Далее же путь послов шел ближе к берегу.
Наконец, посольство халифа прибыло в «страну славян». Здесь-то и находилось государство булгар. Во главе его стоял царь булгар, или царь «славян», претендовавший на абсолютную власть. Он восседал на троне, покрытом византийской парчой, в его присутствии все, «мал и велик», включая его сыновей и братьев, обязательно снимают шапки и принимают почтительную позу. Рядом с главным царем имеются цари-князья. Однако эти князья, по крайней мере, четверо из них, «находятся у него под рукой», т. е. в подчинении, или «в повиновении». По его приказу они выезжают встречать посольство, присутствуют на аудиенции царя и поддерживают его во всех мероприятиях. Царя окружает знать: «предводители», «знатные лица из жителей его государства».
Соответственно своему положению, царь получал подать — «с каждого дома шкуру соболя», обязательные подношения с каждого свадебного пиршества, десятую часть привозимых товаров и часть добычи военного отряда, в походе которого он сам лично не принимал участия. Царь, очевидно, уже не созывал народных собраний для решения дел, а в лучшем случае совещался с наиболее влиятельными лицами из знати.
Итак, 12 мая 922 года, через 70 дней после отъезда из Джурждании, посольство прибыло к царю булгар.
Когда до ставки царя булгар оставалось расстояние в одни сутки пути, посольство встретили четыре подвластных Алмушу-элтабару князя, а также его братья и сыновья. «Они встретили нас, — пишет ибн Фадлан, — держа в руках хлеб, мясо, просо, и поехали вместе с нами. Сам царь встретил нас на расстоянии двух фарсахов (12 километров) от своей ставки. Увидев нас, он сошел с лошади и пал ниц, поклоняясь и благодаря великого и могучего Аллаха». Так посольство после стольких трудностей пути наконец-то достигло своей конечной цели. В последующие три-четыре дня в ставку Алмуша-элтабара с разных сторон Булгарии «собрались князья его земли, предводители и жители страны, чтобы слушать всенародно чтение письма повелителя правоверных».
И вот настал самый ответственный момент путешествия — торжественное оглашение письма халифа. Для этого были развернуты два привезенных знамени, оседлана присланная в подарок лошадь, самого Алмуша-элтабара одели в савад — черную одежду высших сановников двора повелителя правоверных, на голову ему надели чалму. После этого ибн Фадлан, ответственный за проведение церемонии, достал письмо халифа и начал его медленно читать, и Алмуш-элтабар слушал его стоя. «Переводчик, не переставая, переводил письмо буква в букву. Когда же мы закончили чтение, они дружно воскликнули «Велик Аллах!» таким криком, от которого задрожала земля», — пишет об этом событии ибн Фадлан. Этим актом Булгария официально признала ислам государственной религией и тем самым стала частью мусульманского мира.
В результате такой перемены в настроении царя авторитет халифского посольства был поколеблен. Однако, не желая окончательно порывать с халифом, Царь в дальнейшем оказывает особое внимание ибн Фадлану и называет его «Абу-Бекр Правдивый».
Уже значительно позднее царь в разговоре с ибн Фадланом утверждал, что деньги халифа, как таковые, были ему, собственно, не нужны, так как для постройки крепости у него самого было достаточно серебра и золота. Он хотел лишь получить благословение от денег повелителя правоверных, потому что средства Халифа «берутся из дозволенных (религиозным законом) источников». Эти слова имели не только дипломатическое значение, но выражали действительное «магическое» представление царя о халифе. В другом месте царь выражает свой страх перед проклятием халифа.
После описанных событий, приблизительно до середины июня, ибн Фадлан оставался в ставке царя около Трех Озер (ныне озеро Чистое, Курышевское и Атманское), наблюдал в соседних лесах змей, ездил с царем верхом смотреть кости умершего великана, наконец, проводил время на базаре на берегу реки Атыл (Волги). Здесь же, на берегу реки, в одну из пятниц он наблюдал и знаменитое сожжение умершего руса.
Посольство халифа застало царя булгар в его ставке около Трех Озер, в расстоянии нескольких километров от Волги. В конце июня или в июле царь отправился на север, к небольшой речке Джавшыр, и потребовал, чтобы булгарские племена отправились туда вместе с ним. Там, по-видимому, должно было произойти окончательное всенародное принятие ислама. Посольство, конечно, поехало с царем.
Царь булгар пробыл у реки Джавшыр два месяца. Так как ибн Фадлан приводит точные данные о глубине этой реки и описывает окружающую местность, то ясно, что он сам там был. Что происходило на этой реке, мы не знаем, так как его «Записка» сохранилась лишь в сокращении.
Установить сколько-нибудь точно время отъезда посольства невозможно. Ясно лишь, что ибн Фадлан на севере не зимовал. С другой стороны, рассказывая со слов местных жителей о коротких днях зимой, он добавляет: «И мы (посольство) не покинули (этой) страны, пока ночи не удлинились, а дни не сократились». Из общего политического положения явствует, что посольство не могло возвращаться через Хазарию, а ехало прежним путем через страну огузов. Это подтверждают и слова Этрэка, что он даст ответ халифу по вопросу о принятии ислама при обратном проезде посольства. Несомненно, ибн Фадлан постарался побывать у него на обратном пути. Так как пребывание у реки Джавшыр продолжалось два месяца, а обратный путь до Джурджании без остановок должен был занять тоже два месяца, в Хорезм посольство прибыло к концу октября или позже.
Весной 923 года посольство возвратилось в Багдад. Привезло оно не очень веселые вести. Ничего из задуманных планов не было выполнено. Правда, саманидский эмир оказал посольству всяческое содействие и почет, а царь булгар — еще больший. Но для политики халифского правительства результаты равнялись нулю. Огузы ислама не приняли, царь булгар, не получив денег на постройку крепости, разуверился в помощи халифа и предпочел сохранить тесную связь со Средней Азией. В Хазарии мусульманская партия подверглась репрессиям и была временно подавлена.
Ибн Фадлан подробно описал все, «что он видел собственными глазами со времени своего выезда из Багдада и до того, как он возвратился в него». Для привлечения внимания читателей он передавал здесь также некоторые северные легендарные рассказы, в том числе об огромной рыбе. Но все оказалось напрасно. Его правдивый рассказ не мог конкурировать с многочисленными фантастическими россказнями — о муравье на железной цепи, о черепе рыбы в Йемене, внутрь которого рассказчик сам лично входил, выпрямившись, не нагибаясь, через одно глазное отверстие и выходил через другое.
Книга его была забыта, потом погибла и сохранилась лишь в Средней Азии в сокращенном виде и в частичных пересказах.
Сегодня же «Рисале» («Записка») — один из важнейших источников по средневековой истории народов Поволжья, Заволжья и Средней Азии. Ибн Фадлан, конечно, не был первооткрывателем, так как шел торговым путем, по которому доставлялись из Ирака, Ирана и Хорезма в бассейн нижней и средней Волги арабские и персидские изделия в обмен на драгоценную северную пушнину. Но он был первым путешественником, чьи сообщения о северных прикаспийских областях и Заволжье дошли до нас, и притом он дал первый правильный перечень рек, пересекающих Прикаспийскую низменность. Для всех этих рек ибн Фадлан приводит названия, совпадающие или очень сходные с нынешними.
Беовульф, 13-й воин, древние русы и булгары. Северный поход ибн Фадлана
Картина «Беовульф» по мотивам староанглийского эпоса и фильм 1999 года «13-й воин» с Антонио Бандерасом в главной роли тесно переплетены с историей древних русов и булгаров – предков современных татар. И как ни странно всех их объединяет фигура посла багдадского халифа аль-Муктадира по имени Ахмад ибн Фадлан.
Арабский викинг ибн Фадлан
Полное имя этого человека Ахмад ибн Фадлан ибн аль-Аббас ибн-Рашид ибн-Хаммад. В 921-922 годах он в качестве секретаря посольства аббасидского халифа аль-Муктадира посетил Волжскую Булгарию – государство, образованное предками современных татар на территории современного Татарстана, Чувашии, Ульяновской и Самарской областей и части Башкортостана.
Ибн Фадлан – один из немногих арабских путешественников, который совершил путешествие столь далеко на север от земель Халифата, который лично посетил и описал страны Восточной и Северной Европы. В своём отчёте «Рисале», написанном для халифа, ибн Фадлан в виде путевых заметок оставил уникальные описания образа жизни и общественно-политических отношений огузов, башкир, булгар, русов и хазар.
Кто смотрел в свое время исторический блокбастер «13-й воин» с Антонио Бандерасом должен сразу вспомнить, что героя, которого играл Бандерас в этом фильме, арабского воина – так и звали Ахмад ибн Фадлан. Прототипом бандерасовского ибн Фадлана послужил именно тот ибн Фадлан, о котором мы ведем речь в этой статье.
По фильму, главный герой Ахмад ибн Фадлан, утонченный аристократ и поэт, в наказание за любовь отправился посланником мусульманского халифа на варварский Север, к диким и необузданным викингам. Викинги, по сценарию, готовились к походу против таинственного племени Пожирателей Трупов, опустошающего деревни и оставляющего после себя груду человеческих скелетов. А ибн Фадлану пришлось присоединиться к их отряду 13-ым по счету воином.
Этот фильм снят по мотивам романа 1976 года американского писателя Майкла Крайтона «Пожиратели мертвецов». На вписание в сценарий книги воина-мусульманина, попавшего к диким и свирепым викингам – грозе всей Северной Европы, Крайтона вдохновила история реального ибн Фадлана, посла и путешественника. В книге ибн Фадлан продвигается от булгарских земель еще дальше на север в земли викингов и сопровождает их отряд в военной экспедиции против диких племен, напавших на мирное поселение.
Крайтон писал своих «Пожирателей» как вымышленную версию исторических событий. Интересно, что в комментариях Крайтон намекает на то, что викинги сражаются с последними сохранившимися неандертальцами. Но при этом, многие сцены романа воспроизводят зарисовки реального ибн Фадлана о нравах и обычаях языческих племен Северной Европы, включая и русов.
Ибн Фадлан был потрясен обычаями язычников, их вольными нравами, полным пренебрежением к чистоте и жестокими человеческими жертвоприношениями. В фильме же картины из жизни язычников несколько смягчены из цензурных соображений.
Беовульф глазами мусульманина
Есть в «13-ом воине» и другой примечательный персонаж – вождь отряда викингов по имени Буливиф. Его же прототипом послужил не менее знаковый образ – староанглийский эпический герой Беовульф. Именно про него и был вышедший в прокат прошлой зимой фильм с таким же названием «Беовульф».
«Беовульф» – это датирующаяся примерно 10 веком и написанная на староанглийском языке старая английская героическая поэма-эпос. Она описывает приключения известного скандинавского воина 6 века с этим же именем. Как эпос «Беовульф» представляет собой богатое смешение реальных фактов и вымысла и является старейшим из сохранившихся эпосов в британской литературе.
Именно этот эпос и послужил для Майкла Крайтона, написавшего «Пожирателей мертвецов», основой сценария его книги. Сам Крайтон и не скрывает, что его книга была задумана, как своего рода римейк «Беовульфа». Оригинальным новшеством же автора послужило то, что он вписал в сценарий арабского поэта с просвещенного мусульманского Востока и пересказал историю Беовульфа и нравов диких викингов, увиденную его глазами.
Кто является настоящим автором эпоса «Беовульф» неизвестно. Дата его появления варьируется между 8 и 11 веками, а единственная сохранившаяся его рукопись датируется приблизительно 1010 годом. Эпос является достаточно объемным преданием из 3183 строк и является чуть ли не главным национальным английским эпосом. Его рукопись хранится в настоящее время в Британской библиотеке в Лондоне.
Эпос повествует о Беовульфе, герое готов – североевропейского германского племени, который бьется с тремя противниками. Первый из них Грендель, который нападает на датский лагерь Хирот и его жителей. Второй — мать Гренделя. А после того, как Беовульф возвращается в землю готов (юг современной Швеции) и становится царем, он бьется с третьим противником – безымянным драконом.
В книге Крайтона Беовульф превращается в Буливифа, а чудовище Грендель в Вендола, который убивает викингов и поедает их плоть. Кроме римейка Майкла Крайтона, эпос «Беовульф» неоднократно служил сюжетной основной для романов, театральных постановок и кино-экранизаций.
Взаимосвязь между ибн Фадланом и Беовульфом, возможно, шире, чем тот факт, что путешествие ибн Фадлана и появление эпоса относится к одному периоду. Путевые заметки ибн Фадлана наряду с эпосом «Беовульф» долгое время оставались чуть ли не единственным источником сведений об образе жизни северных народов и викингов. И эта связь вдохновила не только Майкла Крайтона на написание своего произведения о викингах от лица мусульманина ибн Фадлана, но и заставляет многих историков глубже изучать встречное влияние двух культур.
Реальная миссия ибн Фадлана
В реальности же события, связанные с настоящим ибн Фадланом развивались следующим образом. В 921 году в столицу Аббасидского Халифата Багдад прибывает посольство из Волжской Булгарии. Правитель булгар, хан Алмуш (или Алмас, по другим сведениям) стремился освободиться из-под власти Хазарского каганата и с этой целью просил халифа прислать мусульманских наставников и строителей мечети, а также помочь с сооружением военной крепости.
Ответное арабское посольство, возглавляемое Сусаном ар-Раси, вышло из Багдада 21 июня (11 Сафара 309 г. хиджры). Секретарем этого посольства и являлся ибн Фадлан. Оно отправилось на Волгу в обход хазарских земель – не через Кавказ, а через Среднюю Азию – Бухару и Хорезм. Перезимовав в Хорезме, посольство двигалось по суше и достигло Булгарии 12 мая 922 года г. (12 Мухаррама 310 г.). Эта дата в сегодняшнем Татарстане считается датой принятия Ислама предками татар – булгарами.
Хотя посольство, по-видимому, Хазарию не посещало, но ибн Фадлан так же включил рассказ о ней в свой отчёт. Финальная часть «Записки» не сохранилась, поэтому об обратном маршруте миссии и о её реальных политических результатах ничего не известно.
Примечательным моментом повествования ибн Фадлана является тот факт, что он называет булгарского правителя царем славян – по-арабски «малик ас-сакалиба». Этот факт, по-видимому, настолько поразил в свое время переводчика этого труда А. Ковалевского и его издателя на русском, академика И. Крачковского, что они вместо оригинального названия «Книга Ахмада ибн Фадлана… посла аль-Муктадира к царю славян», вынесли в заголовок нечто нейтральное «Путешествие ибн Фадлана на Волгу».
Однако, кого именно понимали в Аббасидском Халифате под арабским словом «ас-сакалиба» — «славяне», до сих пор является предметом острых дискуссий историков. Некоторые пишут, что именно самих славян, другие пишут, что булгаров, третьи пишут, что и тех и других одновременно, поскольку арабам 10 века трудно было провести между ними различие. А четвертые пишут, что все народы Восточной Европы.
Еще одним примечательным моментом повествования ибн Фадлана является описание им одного из самых северных российских народов – вепсов. Вепсы проживают в Карелии, Ленинградской и Вологодской области. В своих записках он трижды упомянул о вепсах, называя ее со слов правителя булгар «вису».
В первом случае ибн Фадлан сообщал: «Царь рассказал мне, что за его страною на расстоянии трех месяцев пути есть народ, называемый вису. Ночь у них менее часа. Он сказал: «Я видел, что в этой стране во время восхода солнца все имеет красный цвет, как-то земля, горы и все, на что смотрит человек. И восходит солнце, по величине подобное облаку, и краснота остается такой, пока солнце не достигнет высшей точки на небе». Жители этой страны мне сообщили, что, подлинно, «когда бывает зима, то ночь делается по длине такой же, как летний день, а день делается таким коротким, как ночь. »
В этом отрывке легко узнать описание северных летних белых ночей и коротких зимних дней, которыми славится российский север. Ибн Фадлан своеобразно сообщает о коротких ночах в северных широтах в летнее время: «Человек ставит котелок на огонь во время захода солнца, утром он читает утреннюю молитву, а котелок за это время не успевает закипеть».
Язычество и экранизация варварства
Кроме того, посольство мусульман встретило на Волге русов. В Булгаре ибн Фадлан наблюдал прибывших туда купцов-русов и оставил в своей «Рисале» подробное описание их образа жизни, верований, погребального обряда, а также их внешнего облика.
Установлено, что описанные ибн Фадланом обрядовость и внешний вид русов, выдают в них скандинавов. А в то время, связи викингов и славян были весьма тесными, причем настолько, что викинги основали первую русскую княжескую и царскую династию Рюриковичей. Оттого, повествование ибн Фадлана о русах русские считают первым документальным описанием своих предков, а скандинавы – своих. Отсюда же и полет фантазии Майкла Крайтона, который ввел своего героя ибн Фадлана в отряд викингов.
Но описание ибн Фадланом нравов и образа жизни увиденных им русов, бывших на тот момент закоренелыми язычниками, признаться, не только нелицеприятно, но просто ужасающее. Он в деталях передает их нечистоплотность, грязь, половую распущенность и чудовищный погребальный обряд вождя русов, на котором в жертву приносилась девушка, должная сопровождать умершего в иной мир.
Более того, после смерти вождя русов 400 его надёжных сподвижников сражаются друг с другом до тех пор, пока все не погибнут. Затем всех убитых помещают на корабле и сжигают вместе с кораблём. Именно этот обряд дает ученым основания склоняться к тому, что описанные ибн Фадланом русы были все-таки викингами, дошедшими до булгарских земель по знаменитому пути «из варяг в греки».
Но как бы то ни было, можно себе представить весь ужас, который постигал верующего мусульманина, пришедшего в эти земли с посланием мира, при виде этих жестоких языческих обрядов массовых человеческих жертвоприношений. Оттого, совсем неудивительно, что в атмосфере такой жесткости и свирепости языческого общества, рождались такие леденящие кровь сказания и образы, как чудовище Грендель и пожиратели трупов.
Признаться, подобными ужасами была пропитана вся европейская культура средних веков, начиная от европейского фольклора, кишащего оборотнями, упырями, вурдалаками и завершая откровенным геноцидом женского населения – охотой на ведьм. Однако даже на основе такого варварского культурного наследия, западный мир умудряется снимать потрясающие по зрелищности кинокартины, героизирующие собственных эпических героев, воинов и вообще все прошлое.
А в это же время мусульманский мир, подаривший миру такие бесценные исторические хроники, как повествование ибн Фадлана, обладавший на фоне дикой и варварской Европы невероятным уровнем развития, письменной культуры и образованности, не может даже рассказать об этом должным образом. Не говоря уже о том, чтобы вновь занять подобные лидирующие позиции по отношению к остальному нео-языческому миру.