введение в изучение истории ланглуа сеньобос
1.2.4 Франция. Шарль-Виктор Ланглуа и Шарль Сеньобос
1.2.4 Франция. Шарль-Виктор Ланглуа и Шарль Сеньобос
Позитивистская парадигма в источниковедении наиболее последовательно разработана в труде Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса «Введение в изучение истории» (1898), в основу которого положен курс лекций, прочитанный ими в Сорбонне в 1896/97 учебном году[32]. Ш.-В. Ланглуа (1863–1929) – историк-медиевист, профессор Сорбонны, обладатель диплома Национальной школы хартий, директор Национального архива (1912–1929), член (с 1917 г.), затем президент (с 1925 г.) Академии надписей и изящной словесности. Ш. Сеньобос (1854–1942) – профессор Сорбонны (1890), начинал исследовательскую деятельность с изучения древней и средневековой истории, в дальнейшем специализировался по новой истории, автор труда «Политическая история современной Европы» (1897).
«Введение в изучение истории» начинается формулой, с течением времени ставшей афоризмом:
Из трех книг (частей) «Введения…» проблемам изучения исторических источников посвящены первые две: в книге первой рассматриваются вопросы эвристики (поиска документов), а также дается обзор научных дисциплин, знакомство с которыми должно составлять первоначальную подготовку историка (сюда входят и так называемые вспомогательные исторические дисциплины), книга вторая посвящена аналитическим процессам, т. е. собственно источниковедческой проблематике. Книга третья рассказывает о процессах синтетических, т. е. об историческом построении, выходящем за пределы задач источниковедения.
Размышляя о специфике исторического познания, Ланглуа и Сеньобос пишут:
Факты прошлого известны нам только по сохранившимся от них следам. Правда, эти следы, называемые историческими документами, историк наблюдает непосредственно, но кроме их, ему положительно нечего наблюдать: дальше он действует исключительно путем умозаключений, стараясь прийти к наиболее правильным выводам о фактах по находящимся в его распоряжении следам. Документ служит ему точкою отправления, а факты прошлого – конечною целью исследования. Между этой точкой отправления и конечной целью нужно пройти сложный ряд тесно связанных друг с другом умозаключений, рискуя то и дело впасть в ошибку[34].
Авторы настаивают на «крайней сложности и абсолютной необходимости исторической критики» и совершенно уверены, что историческому методу надо обучать, профессионализм историка необходимо специально вырабатывать:
Естественная неприспособленность человека держаться на воде заставляет его тонуть; чтобы приобрести привычку устранять непроизвольные движения и выполнять другие, он учится плавать; точно так же у человека нет прирожденной способности критики, ее нужно прививать, и она входит в плоть и кровь его только путем постоянных упражнений[35]. Когда анализ и критические вопросы сделаются инстинктивными, приобретется методически аналитическое направление ума, недоверчивое и непочтительное, обозначающееся часто мистическим термином «критический склад ума» и в сущности представляющее собою только бессознательную привычку к критике[36].
Ланглуа и Сеньобос воспроизводят уже закрепившееся деление исторических источников на остатки и предания. Французские авторы видят б?льшую сложность в изучении последних:
Можно различать два рода документов. Иногда факт прошлого оставляет вещественный след (памятник или какой-либо вещественный предмет). Иногда, и более часто, след, оставленный событием, бывает психологического порядка: описание или повествование. Первый случай гораздо проще, нежели второй. На самом деле между известными вещественными остатками и породившими их причинами существует определенное отношение, и отношение это, обусловленное физическими законами, хорошо известно. Напротив, психологический след имеет символический характер: это не только не сам факт, но даже не непосредственный отпечаток факта в уме очевидца, а только условное отражение того впечатления, какое произведено событием на ум очевидца. Писаные документы не имеют, следовательно, цены сами по себе, как вещественные остатки старины; они имеют значение только как отражение сложных, трудно разъяснимых психологических процессов. Громадное большинство документов, служащих исходной точкой рассуждений историка, являются в общем только следами психологических процессов[37].
Исходя из того, что документ – результат сложных психологических процессов, авторы описывают смысл критики исторического источника лаконично и весьма точно:
…для того, чтобы судить по писаному свидетельству о факте, который является его отдаленной причиной, т. е. чтобы установить отношение, связующее этот документ с фактом, необходимо восстановить целый ряд посредствующих причин, породивших документ, кроме самого факта. Нужно представить себе всю нить действий, совершенных автором документа, начиная с наблюдавшегося им факта до появления рукописи (или печатного свидетельства, имеющегося у нас перед глазами. Нить поступков автора критикуется при этом в обратном порядке, начиная с исследования рукописи (или печатного документа) и постепенно приближаясь к факту прошлого. Такова цель и ход критического анализа[38].
Критику исторических источников Ланглуа и Сеньобос, как и Бернгейм, делят на внешнюю (подготовительную) и внутреннюю (высшую). К внешней критике относятся следующие исследовательские процедуры: «восстановительная критика» – текстологическая работа с целью установить оригинальный текст исторического источника; «критика происхождения» – установление автора, времени и места написания исторического источника, а также источников, которыми пользовались авторы документа, на этом же этапе проверяется его подлинность (с привлечением методов палеографии и других вспомогательных исторических дисциплин); «критическая классификация источников» с целью упорядочить (систематизировать) уже проверенный материал для последующей работы историка. К внутренней критике относятся положительная «критика истолкования (герменевтика)», цель которой – понять автора, что тем более важно, если автор принадлежит к иной исторической эпохе (культуре), и «отрицательная внутренняя критика достоверности и точности», проверяющая достоверность информации исторического источника. Заключительный этап внутренней критики – «извлечение частных исторических фактов для исторического знания»[39]. Таким образом, критика исторических источников завершается конструированием исторических фактов, далее включаемых в историческое построение (синтетические процедуры).
Каждый шаг в критике исторических источников Ланглуа и Сеньобос разбирают подробнейшим образом, приводя множество примеров.
Труд Ланглуа и Сеньобоса наряду с учебником Бернгейма оформил и закрепил на долгие десятилетия как само понятие «критика исторических источников»[40], так и ее структуру.
«Введение в изучение истории» Ланглуа и Сеньобоса оказало существенное влияние на историческую науку. Значение этой работы признавали и яростные критики позитивизма в историческом познании. Л. Февр (1878–1956), представитель первого поколения школы «Анналов», стоявший у истоков новой исторической науки, писал:
«Историю изучают при помощи текстов». Знаменитая формула: и по сей день она не утратила всех своих достоинств, а они, без сомнения, неоценимы. Честным труженикам, законно гордящимся своей эрудицией, она служила паролем и боевым кличем в сражениях с легковесными, кое-как состряпанными опусами[41].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Введение в изучение истории ланглуа сеньобос
1.2.4 Франция. Шарль-Виктор Ланглуа и Шарль Сеньобос
Позитивистская парадигма в источниковедении наиболее последовательно разработана в труде Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса «Введение в изучение истории» (1898), в основу которого положен курс лекций, прочитанный ими в Сорбонне в 1896/97 учебном году[32]. Ш.-В. Ланглуа (1863–1929) – историк-медиевист, профессор Сорбонны, обладатель диплома Национальной школы хартий, директор Национального архива (1912–1929), член (с 1917 г.), затем президент (с 1925 г.) Академии надписей и изящной словесности. Ш. Сеньобос (1854–1942) – профессор Сорбонны (1890), начинал исследовательскую деятельность с изучения древней и средневековой истории, в дальнейшем специализировался по новой истории, автор труда «Политическая история современной Европы» (1897).
«Введение в изучение истории» начинается формулой, с течением времени ставшей афоризмом:
Из трех книг (частей) «Введения…» проблемам изучения исторических источников посвящены первые две: в книге первой рассматриваются вопросы эвристики (поиска документов), а также дается обзор научных дисциплин, знакомство с которыми должно составлять первоначальную подготовку историка (сюда входят и так называемые вспомогательные исторические дисциплины), книга вторая посвящена аналитическим процессам, т. е. собственно источниковедческой проблематике. Книга третья рассказывает о процессах синтетических, т. е. об историческом построении, выходящем за пределы задач источниковедения.
Размышляя о специфике исторического познания, Ланглуа и Сеньобос пишут:
Факты прошлого известны нам только по сохранившимся от них следам. Правда, эти следы, называемые историческими документами, историк наблюдает непосредственно, но кроме их, ему положительно нечего наблюдать: дальше он действует исключительно путем умозаключений, стараясь прийти к наиболее правильным выводам о фактах по находящимся в его распоряжении следам. Документ служит ему точкою отправления, а факты прошлого – конечною целью исследования. Между этой точкой отправления и конечной целью нужно пройти сложный ряд тесно связанных друг с другом умозаключений, рискуя то и дело впасть в ошибку[34].
Авторы настаивают на «крайней сложности и абсолютной необходимости исторической критики» и совершенно уверены, что историческому методу надо обучать, профессионализм историка необходимо специально вырабатывать:
Естественная неприспособленность человека держаться на воде заставляет его тонуть; чтобы приобрести привычку устранять непроизвольные движения и выполнять другие, он учится плавать; точно так же у человека нет прирожденной способности критики, ее нужно прививать, и она входит в плоть и кровь его только путем постоянных упражнений[35]. Когда анализ и критические вопросы сделаются инстинктивными, приобретется методически аналитическое направление ума, недоверчивое и непочтительное, обозначающееся часто мистическим термином «критический склад ума» и в сущности представляющее собою только бессознательную привычку к критике[36].
Ланглуа и Сеньобос воспроизводят уже закрепившееся деление исторических источников на остатки и предания. Французские авторы видят бóльшую сложность в изучении последних:
Можно различать два рода документов. Иногда факт прошлого оставляет вещественный след (памятник или какой-либо вещественный предмет). Иногда, и более часто, след, оставленный событием, бывает психологического порядка: описание или повествование. Первый случай гораздо проще, нежели второй. На самом деле между известными вещественными остатками и породившими их причинами существует определенное отношение, и отношение это, обусловленное физическими законами, хорошо известно. Напротив, психологический след имеет символический характер: это не только не сам факт, но даже не непосредственный отпечаток факта в уме очевидца, а только условное отражение того впечатления, какое произведено событием на ум очевидца. Писаные документы не имеют, следовательно, цены сами по себе, как вещественные остатки старины; они имеют значение только как отражение сложных, трудно разъяснимых психологических процессов. Громадное большинство документов, служащих исходной точкой рассуждений историка, являются в общем только следами психологических процессов[37].
Критический метод и принципы научного исследования де Куланже,Ланглуа, Сеньобос
Наиболее крупными представителями «позднего» позитивизма во французской исторической мысли являются Шарль Ланглуа (1863 – 1929) и Шарль Сеньобос (1854 – 1942). В 1898 году они в соавторстве выпустили работу «Введение в изучение истории», в которой систематизировали теоретико-методологический опыт французской позитивистской историографии. Впоследствии эту работу назвали библией позитивистского историзма. Ланглуа и Сеньобос полагали, что дальнейшее развитие техники исторического исследования должно быть основано на углублении критики источников и усилении фактологизма, который они понимали как более тщательное собирание фактов историками. Что же касается широких обобщений, установления исторических законов, то авторы считали это делом социологов, а не историков.
Несмотря на подавляющее господство позитивистской парадигмы истории, в начале XX столетия во французской исторической мысли появляются антипозитивистские тенденции. Кризис позитивизма продолжался во французской историографии несколько десятилетий и закончился в середине XX века сменой парадигмы истории. В конце XIX – начале XX вв. тенденция кризиса позитивизма едва просматривалась и первые голоса против позитивистской методологии раздавались из среды позитивистски ориентированных гуманитариев.
Одним из них был известный французский историк НЮМА ДЕНИ ФЮСТЕЛЬ ДЕ КУЛАНЖ (1830–1889), у которого культ факта превратился в культ письменных источников. Следуя девизу «Тексты, все тексты, ничего, кроме текстов!», он был убеждён, что прошлое непосредственно предстаёт перед историком в источниках, а потому историческая наука сводится «к здравому толкованию документов».
При этом они обращали особое внимание на то, что каждый документ требует критического исследования с опорой на точный метод и соблюдением многочисленных предосторожностей, а самой этой процедуре должна предшествовать эвристика (поиск и сбор документов, необходимых для изучения того или иного вопроса), которая составляет первую и одну из самых главных частей работы историка. Неполнота источников, даже с применением в их анализе всех предписанных правил, приводит к самым серьезным ошибкам и искажениям. Огромное значение придавалось вспомогательным дисциплинам, их роли в профессиональной подготовке историка. Допускалось два ряда вопросов, соответствующих двум рядам процессов, путем которых составляется документ: во-первых, следовало обнаружить, что его автор действительно думал, потому что он мог быть неискренен («критика достоверности»); во-вторых, надо было определить, что он действительно знал, потому что он мог ошибаться («критика точности»). Когда автор неизвестен, возникает новая проблема: поскольку критика действует, мысленно воспроизводя условия труда автора, то в случае анонимного свидетельства она может воспользоваться только одним приёмом – изучить общий характер документа.
Подчеркивая трудности исторического познания, Ланглуа и Сеньобос заявляли, что прошедшую реальность историк не наблюдает, он знает её только по сходству с существующей реальностью. Одновременно изменилось понятие факта и вера в его абсолютную объективность, а также убежденность в универсальности научного метода. Поскольку исторические факты узнаются только косвенным путем, по оставшимся от них следам, историческое знание, таким образом, не основано на непосредственном наблюдении, то и метод исторической науки должен коренным образом отличаться от метода положительных наук, т. е. всех наук, кроме геологии, которые основаны на непосредственном наблюдении. Действительно, хотя следы прошлого, называемые историческими памятниками, историк наблюдает непосредственно, дальше он действует исключительно путём умозаключений, руководствуясь принципами исторической критики. Если во всех науках, основанных на наблюдении, подчеркивали Ланглуа и Сеньобос, исходной точкой для умозаключений служит сам наблюдаемый факт, то для историка отправной пункт – документ, а конечная цель исследования – факты прошлого. И между этой отправной точкой и конечной целью нужно пройти ряд тесно связанных друг с другом умозаключений, рискуя то и дело впасть в ошибку. Исторический, или косвенный, метод в силу этого гораздо уязвимее метода, основанного на непосредственном наблюдении. Но только он позволяет историкам установить истину.
Наряду с внешней и внутренней критикой источников, считавшихся важнейшей частью исторического метода, Ланглуа Сеньобос специально остановились на проблеме синтеза полученных разрозненных фактов и выстроили целый ряд процедур, необходимых для того, чтобы сгруппировать изолированные факты в научное целое. Во-первых, это создание в воображении историка мысленного образа, максимально похожего на тот, какой могло бы дать непосредственное наблюдение факта прошлого. Во-вторых, это группировка полученных фактов на основе предположения о том, что совокупность явлений настоящего аналогична совокупности явлений прошлого. В-третьих, это заполнение неизбежных пробелов в рядах фактов (ввиду отсутствия следов в сохранившихся источниках) посредством рассуждений и умозаключений, исходя из уже достоверно известных фактов. В-четвёртых, это сведение массы фактов к некоторым формулам, позволяющим выяснить их общие признаки (данный процесс приводит к окончательным выводам и венчает историческое построение с научной точкой зрения). И, наконец, в-пятых, изложение результатов работы.
Критический метод в истории
Начало применения метода критического анализа
Принципы научного исследования источников разрабатывались постепенно, вклад в их формирование внесли исследователи различных стран и эпох. Таким образом, они сумели пересмотреть традиционную историографию, в которой реальные события были смешаны с легендами. Благодаря применению методов критического анализа перед историографией открылись новые перспективы.
Большая роль в данном достижении исторической науки отведена немецкому ученому Г.Б. Нибуру, который был создателем критического метода. По его мнению, деятельность историка представлялась в виде решения двойной задачи, которая состояла, в первую очередь – в критическом анализе источников, для того, чтобы выявить достоверную информацию, а во вторую – в том, чтобы реконструировать историческую действительность на основе полученных данных.
Исследователи середины XIX века не видели проблемы в объективности исторических фактов. Их основной функцией было собирать факты, «говорившие сами за себя». В то время был серьезный культ фактов, и историки были искренне уверены в том, что после того, как исторический текст прошел критическую проверку, то все факты, которые в нем содержатся, могут считаться достоверными и их не надо каким-либо образом интерпретировать.
Таким образом, к примеру, работал самый авторитетный историк своего времени Л. фон Ранке, который оставался эталоном для многих поколений ученых. Он считал, что миссия историка в раскрытии исторического прошлого таким, какое он было на самом деле. За идеал он брал полную беспристрастность исследователя в процессе анализа документов прошлых лет, исключение своего «я», субъективности, мировоззрения, интересов. Историку полагалось описывать факты точно, без прикрас, а основным правилом по мнению фон Ранке было внимание к оригинальным историческим текстам и авторитетным свидетельствам. Он говорил о том, что представлять реконструированные на основе объективного и детального анализа источников события прошлых лет необходимо в виде повествования, исторического нарратива. Только благодаря описанию последовательности событий можно было прийти к выявлению истинного хода всемирной истории. Таково было мнение фон Ранке и большого количества его современников, последователей и учеников.
По части понимания исторического факта близко к мнению Ранке были позитивисты второй половины XIX-начала XX века. Среди них был известный французский исследователь Нюма Дени Фюстель де Куланж (1830–1889), который превратил культ факта в культ письменных источников. Он следовал девизу «Тексты, все тексты, ничего, кроме текстов!» и был убежден в том, что историки видят прошлое в источниках, и поэтому историческая наука должна сводиться «к здравому толкованию документов».
Правила критики источников по Ланглуа и Сеньобосу
Его соотечественники, Шарль Виктор Ланглуа (1863–1929) и Шарль Сеньобос (1854–1942) решили обобщить опыт историографии XIX века и создали свод правил критики источников, опубликовав его в своем известном труде «Введение в изучение истории» (1897). Данное сочинение долгое время было своеобразной «библией позитивистского историзма». В нем говорилось о том, что историю необходимо писать по документам, которые являются следами, оставленными мыслями и действиями людей, которые жили прежде. Они писали о том, что далеко не каждая человеческая мысль или поступок смогут оставить после себя след в истории, который будет долговечен. Иногда хватит и банальной случайности, чтобы уничтожить созданное. При этом каждая мысль или же поступок, которые не оставили прямого или видимого следа, будет навсегда утрачен для истории. Это приводило исследователей к мысли о том, что если бы не было документов, то история большого периода времени человеческого прошлого осталась бы навсегда неизведанной. Соответственно, если нет документов, то нет и истории.
Важным моментом, на который Ланглуа и Сеньобос обращали внимание было то, что каждый документ нуждается в критическом исследовании с опорой на точный метод и при соблюдении многочисленных предосторожностей. При этом самой процедуре обязательно должна предшествовать эвристика, под которой понимали поиск и сбор документов, требуемых для того, чтобы изучить тот или иной вопрос. Именно эвристика составляла первоначальную и одну из самых главных частей работы исследователя. Однако даже если применять в анализе источников все предписанные правила, то их неполнота может привести к серьезным искажениям и ошибкам.
Большое значение имели вспомогательные дисциплины и их роль в профессиональной подготовке историков. Существовали два ряда процессов с помощью которых составлялся документ, и к ним допускалось два ряда вопросов: в первую очередь было необходимо обнаружить, что автор думал на самом деле, потому что он вполне мог быть недостаточно искренним («критика достоверности») и затем было необходимо определить, о чем он действительно знал, т.к. автор мог ошибаться («критика точности»). В случае если автор источника был неизвестен, то появлялась новая проблема – т.к. действие критики заключается в мысленном воспроизведении условий труда автора, то в ситуации анонимного свидетельства, возможен лишь один прием – изучение общего характера документа.
Говоря о трудностях исторического познания, Сеньобос и Ланглуа писали, что историк не наблюдает прошедшую реальность, он знает ее лишь по сходству с действительной реальностью. Одновременно с этим изменилось само понятие факта и снизилась непоколебимая вера в его абсолютную объективность, а также убежденность в том, что научный метод является универсальным. Ввиду того, что исторические факты можно узнать лишь косвенным способом, по следам, которые от них остались, и того, что историческое знание не основывается на непосредственном наблюдении, то, соответственно, метод исторической науки должен в корне отличаться от метода положительных наук, под которыми понимают все науки, кроме геологии, основанные на непосредственном наблюдении. Историк наблюдает за следами прошлого непосредственно, но в дальнейшем он двигается лишь путем умозаключений, руководствуясь только принципами исторической критики. Как подчеркивали Сеньобос и Ланглуа, если во всех науках, которые основаны на наблюдении, исходной точкой для умозаключений является сам наблюдаемый факт, то отправным пунктом для историка служит документа, а конечной целью исследования являются факты прошлого. И от отправной точки до конечной цели необходимо пройти целый ряд умозаключений, которые тесно взаимосвязаны друг с другом, при этом постоянно рискуя то и дело совершить ошибку. По этой причине исторический или косвенный метод намного уязвимее метода, который основывается только на непосредственном наблюдении. Однако только он дает историкам возможность установить истину.
Совместно с внутренней и внешней критикой источников, которые считались одной из самых важных частей исторического метода, Сеньобос и Ланглуа специально остановились на проблеме синтеза всех разрозненных полученных фактов и сумели выстроить целый ряд процедур, которые были необходимы для того, чтобы сгруппировать все изолированные факты в единое научное целое. Среди этих процедур:
Исследование исторического познания
Самое первое в мировой литературе фундаментальное исследование своеобразия исторического познания с позиции неокантианства – это «Методология истории» в 2-х томах выдающегося русского историка А.С. Лаппо-Данилевского (1863-1919). Эта книга была опубликована как пособие к лекциям, которые читались студентам Санкт-Петербургского университета. В ней впервые обосновали определение методологии истории в качестве особой отрасли научно-исторического знания.
В рамках неокантианской методологии Лаппо-Данилевский рассмотрел основные вопросы исторического познания, которые являются актуальными и на сегодняшний день. Среди них были принципы исторического знания, познавательные цели, критерии оценки и объект исторической науки, методология источниковедения, специфика исторического факта и т.д.
Автор особое внимание уделял тесной взаимосвязи между теорией исторического знания, которая определяла его исходные принципы, методологией источниковедения, которая устанавливала принципы и приемы, на основе которых историк при помощи источников мог утверждать, что факт, интересующий его, существовал на самом деле, и методологией исторического построения, с помощью принципов и приемов которой историк объясняет этот факт. Источником называли реализованный продукт психики человека, объективированную форму человеческого творчества. Лаппо-Данилевский также рассматривал основные виды источников, методы их критики и интерпретации, принципы классификации.
Ввиду того, что действительность чересчур разнообразна, чтобы ее можно было полноценно отобразить, историку, несмотря на то, что он изучает индивидуальные события, нужно отбирать фактический материал в зависимости от представления о его исторической значимости и ценности. Тем не менее, исследователь судит об исторической значимости индивидуального не только в зависимости от его ценного содержания, но и в зависимости от степени его действенности или влияния. Таким образом, критерий отбора исторических фактов – это сочетание ценности и действенности индивидуального. Дальнейшая необходимая процедура – построить целостный образ исследуемого объекта на основании переживания и понимания его ценности. При этом каждый из отдельно взятых фактов будет определяться в своей индивидуальности в качестве незаменимой части целого.
Если признать субъективную сторону исторического познания, то объективность и научность исторического описания могла бы все же быть обеспечена высоким профессионализмом историка, использованием правил и норм проведения процедур синтеза, а также строгим критическим анализом источников. Историк, применяющий научные методы критики и изучения следов прошлого, опирается на достаточно прочную основу. Критика в науке – это совокупность приемов, которые направлены на то, чтобы выявить ценность источника. Ее задача состоит в том, чтобы лучше понять и восстановить подлинный смысл источника, путем раскрытия различных недостатков и пробелов в его показаниях.
Однако, важно понимать, что материалы, которыми оперирует историк – это всего лишь часть объекта изучения, даже в своей совокупности. Целое же уже давно исчезло и существует лишь когда его воссоздает историк. Соответственно, то, что мы понимаем под историей – это лишь часть прошлого человечества, которую сознательно реконструируют на основе уже имеющихся свидетельств и косвенных данных, которые привлекает историк. При этом еще Сеньобос и Ланглуа говорили о том, что нельзя не использовать выводы других историков, которые содержатся в, так называемых, вторичных источниках. Они писали о том, что историческое построение невозможно сделать прямо по рукописям, так же, как и написать по ним истории ввиду сохранения времени. По их мнению, для того, чтобы двигать науку, необходимо комбинировать выводы, которые были добыты тысячами частичных работ.