боярские цари междинастийного периода
От семибоярщины к семибанкирщине
Незнание собственной истории ведет к повторению ошибок прошлого.
И.И.Гарин
Многие слыхали о смутном времени, «ворах» Лжедмитрия II, восстании Ивана Болотникова, «боярском царе» Василии Шуйском, возможно, даже о его поражении в битве при Клушине. А вот символический феномен «семибоярщины» (1610-1612 гг.) ведом, главным образом, только профессиональным историкам. А жаль…
Семибоярщина — не просто название предательского правительства, состоящего из семи князей и бояр начала XVII века, но знаковое для страны явление периодически наступающих смутных времен и сопровождающих их массовых предательств, включая массовое предательство интеллигенции.
В начале XVII в. Россия находилась в состоянии войны с Речью Посполитой, была охвачена восстаниями Лжедмитрия II и Ивана Болотникова, вела переговоры с польским королем Сигизмундом о приглашении на русское царство королевича Владислава, а Москва ко всем бедам была охвачена восстанием, направленным на свержение с престола царя Василия IV Шуйского. После низложения царя 17 июля 1610 года власть перешла в руки боярской думы, которая, дабы как-то противостоять бедам, образовала временное правительство, получившее название «Семибоярщины».
Одной из задач нового правительства, власть которого, кстати, не распространялась за пределы Москвы, стала подготовка выборов нового царя (упомянутого королевича Владислава Ваза, сына Сигизмунда III). Хотя тогда речь как бы не шла о вхождении страны в состав Речи Посполитой, бояре, устрашась народных бунтов и конкурентов, предали русского царя и страну ради собственных шкурных интересов. Хотя боярская дума по закону не имела права выбирать нового царя без участия Земского собора, она плевала на законы и ограничилась присутствием семи князей и бояр, собственно и составивших «Семибоярщину». Обращаю внимание еще на один символический факт — в число пресловутой семерки предателей вошел Иван Никитич Романов, дядя будущего царя Михаила Федоровича и младший брат будущего патриарха Филарета.
21 сентября 1610 г. правительство «Семибоярщины», образовавшееся после свержения в июле 1610 года царя Василия IV (Шуйского), совершило акт национальной измены — ночью подло и тайно впустило в Москву польские войска, зная что польский король Сигизмунд III открыто объявил о своих претензиях на русский престол.
Всюду бродили шайки поляков, казаков и собственных разбойников, которые грабили, убивали, насиловали, проявляя при этом какую-то особенную жестокость. На Волге, воспользовавшись слабостью русских, восстали черемисы (нынешние марийцы), мордва, татары. Север захватывали шведские отряды. Не было на Руси места, где можно было жить в безопасности. В ту пору ходило по рукам сочинение «Плач о пленении и конечном разорении Московского государства». Безымянный автор плача восклицал: «Горе, горе! Увы, увы. Великая злоба содеяся и многомятежная буря воздвижеся, реки крови истекоша».
Тогда спасителем России стало ополчение, ведомое князем Дмитрием Михайловичем Пожарским. Но когда ополчение вошло в Москву, изменники подожгли в разных местах столицу, а сами укрылись за стенами Кремля и Китай-города. Москва пылала в течение трех дней — выгорело всё Замоскворечье, Белый и Деревянный город… людей погибло бессчетно…
Я не буду продолжать мысль о предательстве так называемой «русской элиты» на разных исторических этапах, от князя Курбского и до генерала Власова… Но аналитики прослеживают мощную историческую параллель между «Семибоярщиной» начала XVII века и «семибанкирщиной» начала XXI-го.
Вы не знаете, что такое «семибанкирщина»? Странно. Символически — это не только и не столько обозначение группы из семи крупнейших представителей российского финансового бизнеса (то есть олигархов), игравших значительную политическую и экономическую роль, владевших СМИ, и неформально объединившихся, несмотря на внутренние разногласия, сколько — полная аналогия с «Семибоярщиной»: намек на будущее предательство России ее нынешними боярами, порожденными властью и в любой момент готовыми ее же предать или сожрать.
Андрей Воронцов в «Русских Новостях» по этому поводу пишет: «Примерно таким же образом (и по прямой аналогии) народ припечатал самозваных владык России 90-х годов прошлого века — «семибанкирщина». Кстати, было бы ошибкой считать ее явлением прошлого, как это делают многие публицисты. Нет, не надо обманывать людей! Поменялся лишь состав «семерки». Официальная власть избавилась от самых нелояльных — Березовского, Гусинского и Ходорковского. На их место пришли другие люди, находившиеся на грани банкротства в начале кризиса, а через год почему-то безмерно обогатившиеся. Их фамилии — в списке самых богатых людей планеты журнала «Форбс». Они не менее наглы, чем прежние, правда, неизвестно пока насколько лояльны. Но если вдруг зашатается власть, как поведет себя «семибанкирщина»? И чем это грозит России?».
Андрей Фадин, видимо, не случайно погибший в автомобильной аварии 20 ноября 1997 года, опубликовал в «Общей газете» статью «Семибанкирщина как новорусский вариант семибоярщины», где назвал имена семи человек, контролирующих более 50 % российской экономики и совместно влияющих на принятие важнейших внутриполитических решений в России. Имена здесь не столь важны. И дело не в том даже, что сегодня уже 15 крупнейших компаний и банков контролируют 70% экономики страны, дело — в неизменившейся с XVII века шкурнической психологии тех, кого породил режим. Им глубоко начхать на страну. Более того, всё, что можно украсть — украдено и надежно спрятано у гейропейцев и пиндосов, некоторые успели сменить гражданство, а оставшиеся «на галерах», — с моей точки зрения, — олицетворяют предательство как таковое: какая родина, если появилась опасность для миллиардов и непосильным трудом нажитых дворцов во Флориде, Лондоне или самых райских уголках земли. У них есть что терять — не будущий рай, обещанный Самим, а тот, который уже находится в их карманах сегодня…
Семибоярщина
Семибоя́рщина — принятое историками название переходного правительства из семи бояр летом 1610 года.
Поражение войск Василия Шуйского от войск Речи Посполитой под Клушиным (24 июня/4 июля 1610 года) окончательно подорвало шаткий авторитет «боярского царя», однако победители не спешили захватывать Москву. Тем временем к столице подступили «воры» Лжедмитрия II.
Содержание
Московское восстание
17 июля народ, недовольный неудачами Шуйского, стал собираться под окнами царского дворца с криками «Ты нам больше не царь!». Воевода Захарий Ляпунов собрал своих людей на Лобном месте и поддержал эти требования. Заговорщики, собравшись в районе Серпуховских ворот, объявили себя Земским собором и низложили Василия Шуйского с престола, а затем насильно постригли его в монахи Чудова монастыря.
В поисках согласия
Фактически власть нового правительства не распространялась за пределы Москвы: на западе от Москвы, в Хорошёве, встало войско Речи Посполитой во главе с гетманом Жолкевским, а на юго-востоке, в Коломенском — вернувшийся из-под Калуги Лжедмитрий II, с которым был и литовский отряд Сапеги. Лжедмитрия бояре особенно боялись, потому что он имел в Москве множество сторонников и был по крайней мере популярнее, чем они. В результате, было решено договориться с Жолкевским и пригласить на престол королевича Владислава на условиях его перехода в православие, как о том уже было договорено между Сигизмундом и тушинской делегацией.
Призвание поляков
17/27 августа 1610 года бояре подписали договор с гетманом Жолкевским, согласно которому королем России становился Владислав IV [2] — сын Сигизмунда. Речь не шла об объединении с Речью Посполитой, поскольку московские бояре сохраняли автономию, равно как гарантировался официальный статус православия в границах России. Договор с представителями Речи Посполитой позволил снять «тушинскую угрозу» для Москвы, поскольку Сапега согласился присягнуть королю Владиславу.
Название «Семибоярщина»
При описании современными Смутному времени источниками боярских комиссий встречаются обороты о «седмичисленных боярах». Словообразование «Семибоярщина» встречается позднее, в 19-м веке. В диссертации о семибоярщине указывается ссылка на повесть A.A. Бестужева-Марлинского «Наезды, повесть 1613 года» (1831 г.), где термин «семибоярщина» встречается впервые.
Количество избранных бояр
Боярские комиссии в отсутствие царя формировались и раньше. Как правило, состав этих групп ограничивался 7 персонами или немного количественно отличались. Котошихин пишет по этому поводу:
«А пойдучи в поход на войну, или по монастырем молитися, или для гулянья в далние и в ближние места, двор свой царской и Москву для оберегания, приказывает одному человеку боярину, а с ним товарыщам околничим двум человеком, да думным дворяном двум же человеком, и думным дьяком.»
Состояние России к моменту избрания переходного правительства
Обстоятельства таковы, что Россия оказалась одновременно:
Кроме того, Россия почти одновременно перенесла:
Причины формирования переходного правительства
Последовательная цепь событий привела к возникновению периода «Семибоярщины»
Таким образом, дорога на Москву полякам была открыта. С другой стороны, из Калуги, к Москве быстро двинулся Лжедмитрий II.
Настроения в Боярской думе, московском обществе и в провинции
Небольшая группа во главе с патриархом Гермогеном поддерживала царя Василия Шуйского. Сам патриарх пытался защитить Шуйского даже в день свержения последнего.
Партия Голицыных рассчитывала свергнуть Шуйского и провозгласить царём Василия Голицына. При этом Голицыны поддерживались воеводой Ляпуновым.
Тушинский боярин Дмитрий Трубецкой тайно вёл переговоры в Москве в интересах Лжедмитрия.
Клан Романовых, изначально ориентировавшийся на Голицыных, расчитывал посадить на трон Михаила Романова.
Возглавлявший думу князь Мстиславский не имел чёткой позиции, но тяготел к признанию польского королевича русским царём.
С середины июля 1610 года несколько тысяч войска самозванца расположились в Коломенском. Почти одновременно, 17 июля, был свергнут Шуйский, 19 июля насильно пострижен в монахи, а 20 июля по провинциальным городам были разосланы грамоты с оповещением об этом событии. Коронный гетман Жолкевский был в 7 верстах от Москвы со стороны Хорошевских лугов 24 июля. В связи с этим, приходилось выбирать уже между Лжедмитрием II и королевичем Владиславом.
Историк Соловьёв оценивает сложившуюся ситуацию так:
«Если у самозванца могли быть приверженцы в низших слоях московского народонаселения, то бояре и все лучшие люди никак не могли согласиться принять вора, который приведет в Думу своих тушинских и калужских бояр, окольничих и дворян думных, который имение богатых людей отдаст на разграбление своим козакам и шпыням городским, своим давним союзникам. Поэтому для бояр и лучших людей, для людей охранительных, имевших что охранять, единственным спасением от вора и его козаков был Владислав, то есть гетман Жолкевский с своим войском. Главою стороны Лжедимитриевой был Захар Ляпунов, прельщенный громадными обещаниями вора; главою стороны Владиславовой был первый боярин — князь Мстиславский, который объявил, что сам он не хочет быть царем, но не хочет также видеть царем и кого-нибудь из своих братьев бояр, а что должно избрать государя из царского рода».
Созыв Земского собора
Боярская дума не могла выбирать царя без участия Земского собора, однако положение требовало быстрого принятия решения. Поэтому сразу после свержения царя за Серпуховскими воротами Москвы были созваны те представители земства, которые были в наличии. События описываются по разному. У Костомарова:
«Захар Ляпунов с Салтыковым и Хомутовым взошли на высокое Лобное место и стали приглашать бояр, патриарха, духовных, дворян, детей боярских и весь православный народ на всенародное собрание за Серпуховскими воротами. Народ отовсюду повалил за Серпуховские ворота. Съехались туда бояре. Прибыл и патриарх»
В Московском летописце действия более брутальны:
«Вся Москва и внидоша во град (то есть в Кремль) и бояр взяша и патриарха Ермогена насильством и ведоша за Москву-реку к Серпуховским воротам».
В этом случае исследователи сталкиваются с казусом права. В период отсутствия главы государства необходима политическая воля и исполнение закона, но силовое давление на одного (или нескольких) представителя власти может быть расценено как незаконный акт, а следовательно и решение Земского собора в этом случае может быть признано не бесспорно легитимным. Не менее важен вопрос, а было ли собрание людей, созваных через набат, действительно, собором? По данным исследователя В. Н. Латкина, использовавшего материалы Столяровского хронографа, где перечислены чины присутствовавшие на Соборе 1610 года был собран минимальный состав Земского Собора.
«И Бояря, князь Федор Иванович Мстиславской, и все Бояря, и Окольничие, и Думные люди, и Стольники, и Стряпчие, и Дворяне, и гости, и торговые лучшие люди съезжались за город…»
С. Ф. Платонов объясняет наличие в Москве земских чинов из провинции тем, что они находились в столице по службе.
Семибоярщина: семь временщиков в одном Кремле
Когда в результате восстания москвичей Россия лишилась царя, бояре попробовали править страной коллегиально. Ничего хорошего из этого не вышло.
1600-е годы в России выдались очень тяжёлыми. Смута была в самом разгаре. Лжедмитрий II засел в Тушине, совсем рядом с Москвой. Войска Речи Посполитой готовились напасть на соседнюю страну. Восстание Болотникова перетряхнуло весь юг государства, а потом по тем же местам прошли орды ногайцев.
Избранный в 1606 году царь Василий Шуйский чувствовал себя очень неуверенно. В народе он популярностью не пользовался, а бояре, считавшие себя ровней Василию по родовитости, всячески интриговали, стараясь спихнуть его с трона.
Знатные московские семьи были заняты не внешними угрозами, а тем, как бы протолкнуть своего ставленника на царский престол. Боярская дума разделилась на четыре лагеря. Лидером первого был царь Василий Шуйский, старавшийся укрепить собственную власть. Она во многом держалась на силе и влиянии воеводы Михаила Скопина-Шуйского, царского племянника, который успел прославиться победами и над Болотниковым, и над войсками тушинского вора.
Василий Шуйский. Источник: Портрет из «Царского титулярника» 1672 года
Род князей Голицыных наделся посадить на московский трон Василия Голицына. Бояре Романовы продвигали своего кандидата — Михаила Романова. Дмитрий Трубецкой и вовсе действовал в интересах Лжедмитрия II и за спинами думцев старался собрать в Москве как можно больше сторонников тушинского самозванца. Глава думы князь Фёдор Иванович Мстиславский лавировал между этими группировками, не уступая ни одной из них.
Новым главным воеводой назначили брата Василия Шуйского Дмитрия. Он оказался не самым выдающимся военачальником. С 15-тысячным войском Дмитрий потерпел разгромное поражение от 7-тысячной польской армии в битве при Клушине 24 июня, при этом больше половины его солдат, недовольных и царём, и командиром, перешли на сторону польского гетмана Жолкевского.
В июле новости о разгроме дошли до Москвы. Это переполнило чашу терпения жителей столицы. 17 июля под окнами царского терема собрался массовый несанкционированный митинг под лозунгом «Ты нам не царь». Воевода Захарий Ляпунов со своими людьми присоединился к недовольным москвичам, после чего собравшиеся объявили себя Земским собором и низложили Шуйского. Казнить его не стали, а насильно постригли в монахи.
Дума не стала вмешиваться в этот процесс. Бояре резонно полагали, что иначе не поздоровится и им. Главной задачей стало предотвращение соединения московских восставших с войсками из Тушина. Дума попыталась оседлать волну народного протеста, заявив о поддержке низложения Шуйского и образовании временного боярского правительства, главной целью которого станет организация выборов нового царя. Этот орган позже и получил название Семибоярщина. Его главой стал князь Фёдор Иванович Мстиславский. Помимо него туда вошли князья Иван Михайлович Воротынский, Андрей Васильевич Трубецкой, Андрей Васильевич Голицын, Борис Михайлович Лыков-Оболенский, а также бояре Иван Никитич Романов и Фёдор Иванович Шереметев.
Практика подобных временных правительств существовала на Руси и раньше. Если царь уходил на войну или на молебен в дальний монастырь, то оставлял вместо себя совет из семи человек, которых назначал лично. Вероятно, поэтому именно семеро думцев и вошли в это правительство.
Члены Семибоярщины сразу начали спорить между собой о путях развития государства. Фёдор Мстиславский понял, что если дискуссия затянется, то либо недовольные москвичи сметут бояр, либо придут тушинцы и назначат новую думу. Чтобы прекратить споры, он предложил найти нового царя за границей. Остальные были вынуждены поддержать. После долгих прений решили всё-таки договориться с поляками и официально пригласить на престол сына короля Сигизмунда III королевича Владислава. Потребовали только, чтобы тот перешёл в православие. Московский патриарх Гермоген был против призвания поляков, но бояре сумели убедить его, что если придут тушинские, то будет ещё хуже.
17 августа 1610 года боярское правительство объявило, что новым русским царём станет польский королевич Владислав из династии Ваза. Было сразу оговорено, что Россия не войдёт в состав Речи Посполитой и сохранит православие как основную религию. Казалось бы, проблема безвластия решена, но Лжедмитрий II и его поддержка в народе всё ещё сильно пугали бояр. Поэтому 21 сентября они открыли ворота Кремля польскому войску Жолкевского. Поляки зашли и выходить уже не собирались. Думцы оказались фактическими заложниками, а их правительство потеряло реальную власть. Формально оно действовало до 1613 года. Когда Москву освободили от поляков, оставшиеся в живых члены семибоярщины приняли активное участие в подготовке и проведении Земского собора, на котором избрали нового царя Михаила Романова.
В документах Смутного времени для описания этой боярской чрезвычайной комиссии используется оборот «седмочисленные бояре». Термин же Семибоярщина появился лишь два века спустя. В первый раз он упомянут в 1831 году в художественном произведении декабриста Александра Бестужева-Марлинского «Наезды, повесть 1613 года».
Много позже, в 1996 году, по аналогии с временным правительством Смутного времени журналисты окрестили Семибанкирщиной видных представителей финансовой элиты России, которые поддерживали Бориса Ельцина на выборах президента. Старинный, немного изменённый термин пришёлся как нельзя кстати. Правда, банкиров, в отличие от бояр, было 9, а не 7, но не отказываться же из-за такого пустяка от звучного названия?
masterok
masterokМастерок.жж.рф
Хочу все знать
Семибоярщина — принятое историками название переходного правительства из семи бояр летом 1610 года. Поражение войск Василия Шуйского от войск Речи Посполитой под Клушиным окончательно подорвало шаткий авторитет «боярского царя», однако победители не спешили захватывать Москву.
Попытка передать Россию под внешнее управление начиналась благостно, но закончилась резнёй. Те, кто пытался её осуществить, поначалу торжествовали, а потом дошли до того, что ели мышей, собак, кошек, даже человеческие трупы. И были с позором изгнаны…
В ночь на 21 сентября 1610 г. польские войска тайно, по-воровски, свернув знамёна, спрятав барабаны и даже замотав тряпками конские копыта, вошли в Москву. Справедливости ради надо сказать, что на сей раз свою воинскую честь поляки не запятнали. Бесчестье и позор, клеймо иуд и предателей, заслужили русские. Те, кто призвал поляков и открыл им ворота города.
Обычно ответственность за это гнусное предательство возлагают на некую политико-административную абстракцию. В учебниках так и пишут: «Семибоярщина пригласила польские войска под командованием Станислава Жолкевского нести охрану внутри Москвы». Поимённо тех, кто, собственно, и был Семибоярщиной, перечисляют не всегда.
Станислав Жолкевский — польский полководец начала XVII века, польный и великий гетман и канцлер великий коронный. Победитель русского войска при Клушине. Основатель города Жолква и Креховского монастыря.
И совершенно напрасно. Обвинение в предательстве страны и народа слишком тяжёлое, чтобы подводить под него ни в чём не виноватых людей. А таковые, как ни странно, в состав Семибоярщины входили.
Благие намерения
Экспозицию можно передать в двух словах. В России смута. За несколько месяцев до этого наши войска потерпели оглушительное поражение от поляков. Жолкевский во главе внушительного корпуса идёт к Москве с запада.
С юга к Москве подходит Лжедмитрий II, и тоже не с пустыми руками — его войско по-прежнему грозно и способно на решительные действия. Царь Василий Шуйский ситуацией почти не владеет, власть его призрачна.
Учитывая условия, Семибоярщину можно, при желании, назвать «Комитетом национального спасения». Царь, как не оправдавший надежд, и не способный соорудить хоть какую-то оборону, был смещён и насильно пострижен в монахи. Власть перешла в руки «седмочисленных бояр».
Насильственное пострижение Василия Шуйского (1610 г.). Гравюра П. Иванова. XIX век.
Их помыслы поначалу высоки. Бояре действительно пекутся о благе державы. Хотя бы отчасти. И потому сразу договариваются о самом важном: «Из рода русского, дабы не было никому обид и розни великой, царя не выбирать».
Подумав, сходятся на кандидатуре польского королевича Владислава. Опять-таки, никаких претензий — пятнадцатилетнему принцу выдвинули ряд условий. Прежде всего — принятие православия, помощь в разгроме Лжедмитрия, сохранение боярских привилегий и вольностей.
Очень кстати пришёлся исторический прецедент. Бояре отлично знали и помнили летописный сюжет о призвании Рюрика: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, приди княжить и володеть нами».
Некоторые даже вспомнили, что заключение договора с Рюриком тоже пришлось на 21 сентября. Какое многообещающее совпадение! Действительно, стоит лишь призвать варягов, а в данном случае — польского принца, и всё наладится само собой. Казалось, что вернулись времена начала Руси. Восторг и надежда.
Семибоярщина, боярская дума
Но так только казалось. Впоследствии о том, как именно проводили это решение в жизнь, летописец оставит горькое сообщение: «Не осталось более премудрых старцев, и силы оставили дивных советников». Ещё не было заключено никакого договора с Владиславом, а бояре уже заставляли Москву присягать ему, как новому русскому царю.
Предатель Романов
Вот тут в Семибоярщине наметился разлад. Наиболее благоразумные, например Иван Воротынский и Андрей Голицын, говорили, что спешить не надо. Что присягнуть успеется. Что нужно сначала обменяться послами и подождать заключения договора. И, главное, что пока этого не произошло, опорой всё-таки должно остаться русское войско.
Другие настаивали, что нужно как раз спешить. Что народ ненадёжен. Что только поляки, эти славные и победоносные воины, могут спасти государство от бунта и разорения. А поляки как раз рядом — так не лучше ли позвать их в Москву прямо сейчас? Фёдор Мстиславский и Иван Романов — вот кто продавливал это предательское решение.
Имя Ивана Романова в контексте предательства звучит крайне редко. Причина проста. Он из «тех самых» Романовых. Родной дядя Михаила Романова — будущего русского царя, родоначальника династии. А царям как-то не с руки быть в родстве с предателями и иудами.
Хотя по большому счёту именно на Романове — изменнике и трусе — лежит главная ответственность. Удивительное дело. Своё прозвище — «Каша» — Иван Никитич получил, в том числе, и за потрясающее косноязычие. Однако оно не помешало ему заразить паническими настроениями всех бояр. И даже самого патриарха Гермогена, который был категорически против ввода польских войск.
Всего нескольких слов: «А коли гетман Жолкевский отойдёт от Москвы, то нам, боярам, не останется ничего другого, как бежать вслед за ним для спасения своих голов». И вот уже ворота города открыты. Предательство свершилось.
А то, что это было именно гнусное предательство, подтверждают очевидцы событий: «Получили мы в славном городе Москве многочисленные полки поляков и других иноплеменников. Наши же бояре из страха, а иные ради корысти, вошли в соглашение с ними и повелели выйти из города воинам наших полков, и такой услугой врагам обезопасили себя и дом свой».
Европейские ценности
На излёте перестройки и незадолго до крушения СССР в среде московской либеральной интеллигенции бытовала хлёсткая фраза: «Хорошо бы окружить коммунистов в Кремле парочкой американских дивизий».
Желающие увидеть под стенами Кремля американцев отличаются дремучим невежеством и идиотизмом. Иначе обязательно провели бы соответствующие исторические параллели. Такое у нас уже было. И закончилось вполне предсказуемо.
Вот краткие извлечения из «Московитской хроники» шведского дипломата Петра Петрея де Ерлезунда. Они отлично показывают, как развиваются события, когда власть опирается на иноземные войска.
Коготок увяз — всей птичке пропасть. Сотней человек поляки не ограничились: «Благодаря этому поляки с каждым днём удобно пробирались очень удобно в город до тех пор, пока не набралось их до 6000 копейщиков, а также ещё 8000 немецких и иных солдат».
Вот теперь, когда набралась некая критическая масса, начинаются первые звоночки. Оказывается, иностранцы вовсе не такие славные ребята, как представлялось совсем недавно: «Русские жаловались на одного польского дворянина, который в пьяном виде три раза выстрелил в образ Девы Марии, поставленный на городских воротах».
Окончательное отрезвление наступает через пять месяцев:
Польская карта Москвы (1612 г.).
Может быть, москвичи сами виноваты? Может быть, они спровоцировали этих славных и гордых европейских воителей? Вряд ли. Свидетелем тому польский шляхтич Самуил Маскевич, оставивший дневник своего пребывания в России:
«Наши ни в чём не знали меры. Они не довольствовались тем, что с ними обходились ласково. Но что кому нравилось, то и брали силой, хоть бы и у помещика жену или дочь».
Окончательное решение
Снова говорит Самуил Маскевич: «В четверток мы принялись жечь город. Мы действовали в сём случае по совету доброжелательных к нам бояр, которые признавали необходимым сжечь Москву до основания. Пламя, раздуваемое ветром, гнало русских».
Его коллега, польский ротмистр Николай Мархоцкий, более конкретен: «Бояре сказали нам: “Хоть весь город сожгите!” Наши выжгли его до основания. Великие и неоценимые потери понесла Москва. Тем из московитов, кто всё же уцелел и сдался, вновь принеся присягу Владиславу, было велено носить особые знаки — препоясаться рушниками».
Идею отделять «нечистых» знаками на одежде впоследствии подхватят нацисты, обязав всех евреев носить жёлтую звезду Давида. Но до этого оставалось ещё 400 с лишним лет. А пока поляки, основательно зачистив город огнём и «замирив» его до состояния кладбища, демонстрировали истинно европейское поведение.
Вот что писал об этом немецкий наёмник Конрад Буссов:
«Когда город сгорел, и не было больше опасности от москвитян, поляки только и делали, что искали добычи. Брали только бархат, шёлк, парчу, золото, серебро, драгоценные каменья и жемчуг. В церквах они снимали со святых позолоченные серебряные ризы, ожерелья и вороты, пышно украшенные драгоценными каменьями и жемчугом.
На пиво и мёд даже не смотрели, а отдавали предпочтение вину, которого несказанно много было в московитских погребах — французского, венгерского и мальвазии. Кто хотел брать — брал.
Из спеси солдаты заряжали свои мушкеты жемчужинами величиною с горошину и с боб и стреляли ими в русских. Проигрывали в карты детей знатных бояр и богатых купцов, а затем силою навсегда отнимали их от отцов. »
Долг платежом
О том, что бывает с поборниками подобных ценностей, лучше всех рассказал один незначительный человечек по имени Богдан Балыка. Мелкий киевский купец, кое-как научившийся грамоте и сопровождавший поляков к Москве в надежде поживиться около грабителей.
Но ему не повезло. Вовремя уйти он не успел — русские довольно скоро оправились, встряхнулись, принялись мстить. И окружили Москву плотным кольцом блокады, исключив любой подвоз продовольствия.
Далее — простодушная, с очаровательным украинским колоритом, речь самого Балыки:
«Мышь по золотому куповали, за кошку пан Рачиньский давал 8 золотых, пана Будилова товарищ за пса давал 15 золотых, и того было трудно достать. Голову чоловечую куповали за 3 золотых, за ногу чоловечую, без мяса, только костки, давали 2 золотых. Пан Жуковский за четвёртую часть стегна (ягодицы) чоловечого давал 5 золотых...»
Князь Фёдор Иванович Мстиславский — последний князь-Гедиминович из рода Мстиславских, один из руководителей думской аристократии, боярин, старший сын главного московского воеводы и боярина князя Ивана Фёдоровича Мстиславского. Глава Семибоярщины.
По иронии судьбы именно Богдан Балыка стал свидетелем окончательного позора главы Семибоярщины — Фёдора Мстиславского. Человек, который вершил судьбы государства, который повелевал и отдавал приказы, пал настолько низко, что ему сочувствовал пришлый купчик:
«Жолнер Воронец и козак Щербина, впадши в дом Фёдора Ивановича Мстиславского, почали шарпать в поисках живности. Мстиславский стал их упоминати (упрекать, ругать), и таможе ударили его цеглою (кирпичом) у голову, мало же не помер».
Так обычно управляются с бешеными собаками, на которых жалко тратить пулю. Так управилась «заграница» с теми, кто считал, что «она нам поможет»…